Сейчас он заснул. Меня сменили Лиза Оболенская и Маша-дочь. Всю ночь до четырех часов я сидела при нем и служила ему.
30 января. Вчера с утра было настолько хорошо, что часу в первом Л. Н. послал за дочерью Машей и продиктовал ей приблизительно такие слова в свою записную книжечку: «Старческая мудрость, как бриллианты-караты, чем дальше, тем дороже, и их надо раздавать». Потом он спросил свою статью о свободе совести [ «О веротерпимости»] и стал диктовать в разных местах поправки.
30 января.Днем температура была нормальная, Л. Н. был бодр, спокоен, и мы все ожили. С вечера я водворилась на свое ночное дежурство и просидела до четырех часов, следя за дыханием, и всё было хорошо. Вечером вчера приехал Лева, мне всегда жалкий и приятный. Сегодня вечером приехал и жизнерадостный Миша.
Сегодня утро я пошла поспать, а когда вернулась, узнала, к ужасу моему, что температура опять 37 и 6. Так сердце и упало. Говорят доктора, что идет рассасывание в легких, что не опасно и сердце пока удовлетворительно. Верить ли? Так хочется хоть обмануться, сил нет страдать.
Спросил сегодня, что с почты; еще попросил сначала иллюстрированную какую-нибудь газету, потом «Новое время» и «Русские Ведомости». Последних двух ему не дали, боясь утомления. Часам к трем начал задыхаться и метался; потом заснул. Дают то каждые четыре часа, то через два часа дигиталис. Поят кофеем с молоком, молоко с Эмсом, яйцо, вино с Эмсом, шампанским запивает дигиталис.
Сейчас восьмой час вечера, он спокойно спит.
Когда ему переменять положение, он охотнее всего зовет Андрюшу, ест охотнее всего из рук Маши. Мои страдания о нем невольно сообщаются ему, и он меня часто ласкает, бережет мои силы и принимает от меня только легкие или интимные услуги.
31 января. Ночь до четырех часов провел тяжелую. Метался, задыхался, звал два раза Сережу и просил посадить его. Вчера говорил Тане: «Что же это рассказывали про Адама Васильевича (графа Олсуфьева), что он легко умер?[142] Совсем нелегко умирать, очень трудно; трудно сбросить с себя эту привычную оболочку», – прибавил он, показывая на свое исхудавшее тело.
31 января.Сегодня Левочке получше: он призывал Дунаева и Мишу; вообще, он радуется каждому приезду. Сегодня приехала и Соня, жена Ильи. Всех много, шумно, а процесс умирания великого человека, любимого мной мужа, идет своим путем, я не верю в полное выздоровление и едва верю во временную отсрочку…
Диктовал опять и в записную книгу, и в статьи начатые [ «О веротерпимости» и «Что такое религия и в чем сущность ее?»]. Лежит спокойный, серьезный. Продиктовал длинную телеграмму брату Сергею.