13 февраля. Опять плохо проведенная ночь. Вчера весь день температура держалась около 37; сегодня держится на 36 и 5. Но сегодня большая слабость и сонливость весь день, даже не умывался и сонный едва проглотил две маленькие чашечки кофе, два яйца и один стаканчик молока. Утро я спала, весь день сижу с Левочкой и шью разные подушечки, подстилочки и т. п.

Кончила сегодня перечитывать «Христианское учение». Очень хорошо о молитве и будущей жизни.

14 февраля. Ночь тревожная. Давно я не была так слаба и утомлена, как сегодня. Опять сердце мое слабеет, и я задыхаюсь. Читала вчера детям, Варе Нагорновой и барышням свой детский рассказец, еще не конченный, «Скелетцы», и, кажется, понравилось.

Относительно Левочки не знаю, что думать: он всё меньше и меньше ест, всё хуже и хуже проводит ночи, всё тише и тише разговаривает. Ослабление это временное или уже окончательное – не пойму, всё надеюсь, но сегодня опять напало уныние.

Как бы мне хотелось до конца с нежностью и терпением ходить за ним, не считаясь со старыми сердечными страданиями, которые он мне причинял в жизни! А вместе с тем сегодня я горько плакала от уязвленной вечно любви моей и заботы о Льве Николаевиче: спросил он овсянки протертой, я сбегала в кухню, заказала и села около него; он заснул. Овсянка поспела, и когда Л. Н. проснулся, я тихо положила на блюдечко и предложила ему. Он рассердился и сказал, что сам спросит и во всю болезнь пищу, лекарства, питье принимает от других, а не от меня. Когда же надо его поднимать, не спать, оказывать интимные услуги, перевязывать компрессы – он всё меня заставляет делать без жалости. И вот с овсянкой я употребила хитрость: позвала к нему Лизу, А сама села рядом в комнате, и как только я ушла – он спросил овсянку и стал есть, а я стала плакать.

Этот маленький эпизод характеризует всю мою трудную с ним жизнь. Труд этот состоял в вечной борьбе с его духом противоречия. Самые разумные, нежные мои заботы о нем и советы всегда встречались протестом.

15 февраля. Третий день Левочка слабеет и отказывается принимать пищу. Сегодня осложнилось сильной болью в желчном пузыре. Я надела с Машей ему компресс из масла с хлороформом и вместе согревающий; сейчас полегче. Ноги и руки холодеют… Доктора всё дают надежду, но сердце болит невыносимо и плохо надеется.

Сегодня ночь спал довольно много и хорошо, я дежурила до пяти часов утра, потом меня сменила Лиза. Когда Левочка страдал от колючей боли в правом боку, я нагнулась, поцеловала его в лоб и руки, говорю, что мне так жаль его, что он опять страдает. Он слабо взглянул на меня полными слез глазами и тихо сказал: «Ничего, душенька, это хорошо». И я рада, что сегодня в первый раз увидала в нем не мрачное желание ожить, а покорное смирение. Помоги ему Бог, так легче и страдать и умирать.