Получаю много писем по поводу моего письма. Многие обвиняют Льва Николаевича как начинателя грязной литературы во «Власти тьмы», в «Крейцеровой сонате» и в «Воскресении». Но это недомыслие, непонимание. Многие восхищаются и благодарят меня за письмо, особенно от лица матерей. Но есть и заступники Андреева. А на меня всё это производит такое впечатление, что я посыпала персидским порошком на клопов и они расползлись во все стороны. Я написала письмо в газету – и поднялись письма, статьи, статейки, заметки, карикатуры и проч. Обрадовалась бездарная наша пресса скандалу и пошла чесать всякую чепуху.

Надоело, и тоска у меня эти дни… Одно утешенье – музыка, и другое – исполнение долга ухода и облегчения жизни Льву Николаевичу.

21 февраля. У Миши родилась дочь Таня.

6 марта. Была в Москве – тяжелая болезнь Андрюши, проверка продажи книг, пломбирование зубов, покупки, заказы; концерты: филармонический – кантата Танеева и проч., симфонический – Манфред, увертюра «Фрейшютца» и проч., квартеты Бетховена и Моцарта, пианист Буюкли – As-duf ный полонез Шопена.

Ездила в Петербург. Трогательные Лева и Дора и миленькие мальчики; сестра Таня жалкая безденежьем, брат Вячеслав с некрасивой женой, чуткий и милый. Пробыла один день, две ночи в вагоне. В Москве опять беготня, гости, больной Андрюша, и бессилие тоски и неудовлетворенности среди нервной, безумной траты сил физических и духовных.

В Ясной Поляне лучше. Красота ясных дней, блеск солнца в ледяных, зеркальных, гладких пространствах замерзшей воды, синее небо, неподвижность в природе и щебетанье птиц – предчувствие весны.

Ездили кататься по лесам с Л. Н. Его нежная забота обо мне, хорошо ли, весело ли мне кататься. Ездили в трех санках все. Вечером, когда я его покрывала и прощалась с ним на ночь, Л. Н. нежно гладил меня по щекам, как ребенка, и я радовалась его отеческой любви…

Были скучные, некрасивые Розановы[150]. Кончила корректуру «Анны Карениной». Проследив шаг за шагом за состоянием ее души, я поняла себя, и мне стало страшно… Но не оттого лишают себя жизни, чтоб кому-то отомстить] нет, лишают себя жизни оттого, что нет больше сил жить… Сначала борьба, потом молитва, потом смирение, потом отчаяние и последнее – бессилие и смерть. И я вдруг ясно себе представила Льва Николаевича, плачущего старческими слезами и говорящего, что никто не видел, что во мне происходило, и никто не помог мне… А как помочь? Пустить, пригласить опять к нам Сергея Ивановича и помочь мне перейти с ним к дружеским, спокойным, старческим отношениям. Чтоб не осталось на мне виноватости моего чувства, чтоб мне простили его.