В Монпелье Хайд защищал себя от обвинений и сочинял теоретические труды. Первейшим делом было составление ответа на выдвинутые в его адрес «обвинения со стороны врагов, защита репутации и обязанность рассказать обо всем детям и друзьям». Сложность он видел в том, чтобы это «ни в малейшей степени не отразилось на Его Величестве, на которого он не возлагал ни малейшей вины». Кларендон писал, что после реставрации «в его сердце было только желание установить в королевстве справедливое управление в соответствии с законами страны, наиболее подходящими, как он думал, для общего успокоения нации и объединения сердец в истинном послушании персоне Его Величества и правительству» [6, III, 385]. Он заявил, что никогда не имел «неумеренного аппетита к быстрому обогащению», и его можно с тем же успехом «обвинить в колдовстве и грабеже, как во взяточничестве и коррупции» [6, III, 406]. Кларендон торопился с ответом, чтобы переправить его для сыновей через посредничество четы Мордаунт, возвращавшейся в Англию.

После их отъезда он ощутил себя «настоящим узником Монпелье». Не было обещанной свободы передвижения. Он хотел переехать в Орлеан, чтобы быть ближе к детям, но получил отказ. Хайда больно задело известие о том, что герцогиня Йоркская, его любимая дочь Анна, перешла в католичество. Это случилось в августе 1670 года, хотя слухи об этом намерении циркулировали в течение нескольких месяцев: политические маневры Тюдоров не казались ей надежным основанием истинной веры. Говорили о приземленных причинах — о желании вернуть привязанность супруга и о дружбе с Кастлмейн. Возможно, сказались проблемы со здоровьем, которое было трудно сохранить после многочисленных родов. Она рожала девять раз, но большинство внуков Хайда умерли в детстве. За несколько недель до его бегства из Англии у нее родился Эдгар, герцог Кембриджский. После этого она так и не восстановила силы полностью, хотя произвела на свет еще двух дочерей. Узнав о ее выходе из англиканства, Кларендон пишет ей письмо, в котором с сожалением сообщает, что его сердце разбито, и он корит себя, что не смог вместе с матерью (чья чистота и добродетель обеспечили ей место в раю) воспитать в ней истинную набожность. Это письмо она получить не успела. Анна, герцогиня Йоркская, первенец и любимица Хайда, умерла от последствий родов и рака груди в марте 1671 года.

Тогда же, весной 1671 года, Кларендон получил от Людовика XIV позволение покинуть Монпелье и поселиться в городе Мулене, в шестнадцати милях от Бурбона, где канцлер уже останавливался для лечения на водах после нападения моряков. В Мулене он увидел символы королевского абсолютизма: незадолго до того построенный дворец Правосудия и мавзолей герцога Монморанси, погибшего на эшафоте за участие в заговоре против Ришелье в 1632 году. Здесь, впервые после долгой разлуки, Кларендон встретился с Лоуренсом, Карл II разрешил ему навестить отца. Сюда сын привез рукопись «Истории мятежа», написанную между 1646 и 1648 гг., во время первого изгнания. К этому времени Хайд уже два года работал над автобиографией, и теперь задумал объединить ее с первоначальным текстом. Приезд Лоуренса возродил надежды, и Кларендон просит короля о «милости к старику, прослужившему короне свыше тридцати лет, и желающего кончить свои дни, которых немного осталось, в своей стране и среди своих детей». Увы, такого разрешения он не дождался, довольствуясь перепиской с родными. В письме к невестке, второй дочери старшего сына, он шутливо сетовал на сыновей, не писавших ему регулярно. В январе 1673 года обращался к ней: «Ваш муж поступит дерзко, если не привезет Вас, видеть Вас было бы великим счастьем в этом жизни, о чем я молюсь». Он пытается быть жизнерадостным и пишет другой невестке в конце октября то ли 1672, то ли 1673 года: «Я в добром здравии и нуждаюсь только в хорошей компании, для которой у меня есть две или три комнаты в соседнем доме. Вы жалуетесь на погоду, а у нас за шесть месяцев не было ни одного плохого дня, и сейчас так тепло, что огонь разжигают только на кухне» [74, 316–318]. Лоуренс посетил Хайда еще раз, в марте 1673 года. Назад он увез еще одну рукопись — ответ на сочинение Томаса Гоббса «Левиафан», а также письмо Карлу II, в котором не было просьбы о возвращении, но лишь слова надежды: король знает, что он честный человек, верно служивший ему. Хайд не думал, что король сам прочитает «Левиафана», но просил его пригласить Лорри (домашний вариант имени сына), чтобы тот кратко рассказал, какие «ужасные заключения» о политике и религии содержатся в этой книге.