Эта проблема не является надуманной: сами руководители британского правительства осознавали, что пример Индии будет находиться перед глазами императора и его мандаринов, ибо начало колонизации Индии тоже происходило под лозунгом защиты торговых интересов. В сентябре 1792 г. Дандас подписал инструкции направлявшемуся в Китай лорду Макартни, в которых говорилось: «Наши намерения чисто коммерческие, у нас нет ни малейшего стремления к получению каких-либо территорий, мы не хотим иметь военных укреплений, мы хотим только того, чтобы китайское правительство защитило наших купцов и агентов. Вы должны быть готовы отклонить любые подозрения, которые могут возникнуть в связи с тем, что мы сейчас господствуем в Индии. Следует отвечать, что такая ситуация создалась без специальных намерений с нашей стороны, а лишь из необходимости самозащиты от угнетения со стороны мятежных навабов, которые в ущерб нам вступали в союзы с другими европейскими нациями и нарушали права, предоставленные нам императором. Должно подчеркнуть, что другие европейские нации развивают мысль о том, что подданные Великобритании опасны тем, что повсюду ставят целью территориальную экспансию. Нет ничего более лживого, чем такие представления» <203>.

Представляется, что заявление Дандаса было достаточно искренним. В начале 90-х гг. ХVIII в. у Великобритании действительно не было оснований рассчитывать на то, что удастся создать британские укрепленные военно-торговые поселения на китайской территории. Это не значит, что в Англии не было «горячих голов», опьяненных успехами в Индии и с сожалением смотревших на Китай как на сказочное Эльдорадо, богатства которого по-прежнему скрыты от них. Еще в 1769 г. А. Далримпл опубликовал «План расширения торговли королевства и Ост-Индской компании», в котором, в частности, развивалась идея более активного внедрения в китайский рынок. Однако наиболее убедительным доказательством существования экспансионистских устремлений в отношении Китая в правящей элите Великобритании является признание самого лорда Макартни. Пытаясь проанализировать причины провала своей дипломатической миссии, он, в частности, писал в дневнике: «Проект, направленный на захват китайской территории, который, как я слышал, принадлежит покойному лорду Клайву, слишком безумен, чтобы говорить о нем всерьез, особенно если можно мирно получить то, для чего предлагают действовать иначе. Благодаря моему посольству китайцы узнали нас, и это заставит их думать о нас правильно и поступать в соответствии с этим в будущем» <204>.