Вряд ли Сталин соблюдал посты – это слишком бы бросалось в глаза окружающим. Но то, что он далеко не был чревоугодником, опять же вынуждены, обычно косвенно, подтверждать даже его записные обличители в своих злопыхательских сочинениях. А уж как Сталин выпивал! Это вообще можно было использовать в качестве агитационного примера в период горбачевской кампании по борьбе с пьянством. Осмелимся даже привести такое сравнение: он выпивал, будто причащался! Впрочем, может быть, он помимо того еще и причащался. Кто знает? По слухам, его несколько раз причащал лично патриарх Алексий. Приведенные примеры делают такое предположение очень правдоподобным.
Какой-нибудь скептик непременно заметит: он же трубкой день и ночь дымил! Хорош монах! Но вспомним, что тот же августейший предшественник генсека курил, пожалуй, не меньше, однако это не помешало ему вообще быть прославленным в лике святых.
Нынешние наши тираноборцы, чтобы уязвить покойного тирана – живому-то многие из них еще успели поаплодировать, – усердно выискивают в его жизни, в его облике любую зацепку, любой повод бросить на исполина свою пигмейскую тень – каблуки набивал, чтобы казаться повыше ростом, рябой, рука сухая – и раздувают из мухи слона: вот же он какой! презирайте его вместе с нами! Но, кажется, никто из них за многие годы своей титанической борьбы не придумал очернить Сталина какой-нибудь амурной историей. Сюжетов такого рода о похождениях известного плейбоя Берии – сколько угодно. О проказах невзрачного Ленина и то поговаривают. Но вот о Сталине почему-то молчок.
В связи с этим вспоминается байка екатерининской эпохи. Однажды какой-то губернатор подошел к графу Орлову и слезно пожаловался: «Алексей Григорьевич, житья нет! Кто-то все время распространяет слухи, будто я беру взятки, помогите, посодействуйте восстановить репутацию…» Орлов ему отвечает: «А вы знаете, сударь, я вот взяток не беру, и обо мне никто таких слухов не распространяет».
Сталин овдовел в 1932 году. Ему тогда исполнилось едва за пятьдесят. Казалось бы, при его-то возможностях, при его-то неограниченной власти кремлевскому горцу не поздно было еще устроить в своей резиденции женскую половину на зависть всем султанам и шахам. Но где же они, эти невольницы-наложницы? Неужели ни одна из них не вошла в историю? И почему же ни один изощренный стилист не расписал с натуралистическими подробностями очевидца забав дорвавшегося до молодого женского мяса стареющего и потому особенно опасного маньяка? И ни одно золотое перо не вывело красочно и трогательно хотя бы единственную девичью судьбу, загубленную за зубчатой стеной? Обычно – и с симпатией к Сталину, и без таковой – пишут, что в окнах его апартаментов всю ночь горел свет, и тень с трубкой по занавескам мелькала: