В Москве я себе рисовал парижскую живопись иной. Я жил прежними планами, течениями, направлениями.

Париж я не узнал. От его былого романтизма, легкости, веселости осталось очень мало. Это — город сухой, деловой, озабоченный. Все его мысли вокруг того, как экономно прожить день.

Улицы Парижа запружены автомобилями. Запахи их быстро и крепко вливаются в легкие. Нервы все время напряжены.

Итак, об искусстве, о живописи. Ибо здесь процветает теперь одна живопись. Даже скульптура переживает здесь некую депрессию.

Раньше всего о главных музеях — Лувре и Люксембурге. Они обогатились большим количеством коллекций, и что особенно ценно — коллекциями современного искусства: полотнами, принадлежащими школе импрессионизма и его ответвлениям. Я видел замечательных Ренуара, Писсарро, Сислея, Дега и Ван Гога.

В Люксембурге есть Матисс, но, как это ни странно, нет Пикассо, Дерена и Брака — трех крупнейших мастеров современной французской живописи. Видно, история живописи, как и всякая иная история, не может обойтись без предрассудков.

После осмотра музеев, салонов и выставок у меня появилось убеждение, что импрессионизм всерьез и надолго завоевал нашу современную живопись. В Люксембурге и Лувре Сезанна и Ван Гога рассматривают не только как интереснейших художников 70-х годов, но и как учителей, влияющих на молодежь. Если вы обойдете маленькую выставку, состоящую из 25–30 полотен, вы найдете половину работ, написанных под влиянием импрессионистских идей. В выставленных работах вы легко узнаете в отраженном виде знакомых мастеров. Можно утверждать, что современная французская живопись живет и развивается под влиянием импрессионизма и постимпрессионизма, являющихся, очевидно, еще актуальной эпохой.

Теперь о выставках. Вас, вероятно, удивляет, что среди влиятельных сейчас в Париже постимпрессионистов не последнее место занимает Ван Гог. Увлечение объясняется тем, что в творчестве Ван Гога видят не только блестящего живописца, но и острого наблюдателя современности и рассказчика с большим психическим накалом. В его не совсем здоровом искусстве находят снова ценящуюся в Париже литературность.

Отсюда успех, разумеется, не только одного Ван Гога, но и всех тех, кто вырос на нем или находится под его влиянием.

Ренуар — любимый сейчас мэтр. Сезанн уже не пользуется таким большим влиянием, как раньше. Хотя его культура ощущается еще во всех уголках французской живописи, но эта культура уже вчерашнего дня. Ренуара изучают с глубоким вниманием и любовью.

Неожиданно, как и Ван Гог, вырос Сислей. Явление объясняется тем, что в его картинах есть ярко выраженная лирика и душевный трепет — элементы, чуждые Моне и ценящиеся сейчас высоко.