— Да.

— Поляк?

— Нет.

— Чех?

— Нет. Я русский.

— Русские меня всегда интересовали. Они люди простые и теплые.

Я улыбнулся.

— Я вас не задерживаю?

— Нисколько.

— Все же пойду. До свидания, месье!

— До свидания, месье, — ответил я.

Он сделал несколько шагов, остановился и, повернувшись ко мне, помахал рукой и радостно воскликнул:

— Ленин! Ленин! Ленин!

Я снял шляпу, поклонился.

И разошлись.

Я шел в мастерскую на Рю де ля Сантэ и думал о неожиданной, но памятной встрече с рабочим. И вспомнил, что в 1912 году был такой же случай, но с другим человеком… и не менее вдохновенный.

Я возвращался из Версаля, где усердно поработал. Помню, сделал пять гуашей и три рисунка. Чувствовал себя почти счастливым. В парижский поезд я сел, когда сумеречное небо повисло над Версалем. Вагон был почти пуст. Я был рад. Уложив свой скромный художественный багаж на первую скамью, я прилег и, усталый, предался сладкой дреме.

Неожиданно около меня кто-то громко заговорил.

— Месье, можно около вас посидеть? Вагон пуст. Ни одной живой души. Я не выношу такого одиночества.

— Пожалуйста!