* * *

Однажды Кончаловский в беседе со мной пожаловался, что его не печатают.

— Ни в один художественный журнал, — сказал он мрачно, — меня не пускают. Я никому не нужен. Очевидно, я стал одиозной фигурой.

— Сильно преувеличиваете, Петр Петрович, — сказал я, — Вас хорошо знают и великолепно помнят. И ценят. Просто… некому о вас писать. Чтобы убедить вас в неправоте — напишу о вас статью и напечатаю ее в журнале «Творчество», где я работаю.

— Не напечатают, — процедил он.

— Напечатают. Успокойтесь, Петр Петрович!

Через три дня я сидел у редактора «Творчества» и читал ему статью о Кончаловском.

Редактор Осип Бескин равнодушно и рассеянно слушал меня. Когда я кончил читать, он, чтобы не быть на поводу у малодушия, вяло сказал мне:

— Оставьте статью. Подумаю. Позвоню вам.

Прошла неделя, но никто из редакции мне не звонил. Чтобы вселить бодрость в сердце Кончаловского, я ему сказал, что статью изучают.

— Не напечатают. Вы хотите, чтобы я был мужественным, но у меня нет веры в борьбу.

Неудача с моей статьей повергла Кончаловского в недоумение.

— Не понимаю, — раздраженно сказал он, — Бескин любезный и без укоризненный человек. Относился ко мне всегда хорошо. Правда, что- то в моем творчестве ему не нравилось, но это не играло в наших отношениях большой роли. Как-то мне, иронично улыбаясь, сказал: «Вы, Петр Петрович, художник талантливый, оригинальный, но чересчур левый. Вам нужно немного поправеть, и вас будут печатать во всех журналах. Все дело в этом. Уверяю вас!».

И, погодя, добавил:

— Этот редактор хорошо знает цену совести.

— Но ведь это просто глупость. Выступающая во всем блеске глупость!

* * *

Я решил не сдаваться и продолжать бороться за Кончаловского. Сходил в редакцию «Советского искусства», где я изредка печатал небольшие статьи, и предложил редактору Наталье Соколовой организовать выставку последних работ Кончаловского с моим небольшим докладом. Наталья Соколова согласилась. В течение одного дня мне удалось с сыном Кончаловского Мишей развесить в помещении редакции около 50 работ. На выставку пришли преимущественно молодые художники. Их было много. Они внимательно рассматривали каждый этюд. Чувствовалось, что живопись Кончаловского им очень нравилась. После открытия выставки я прочел небольшой доклад. Выступил только один человек — неожиданно пришедший известный враг Кончаловского Александр Герасимов. Он пришел доказать, что без фотографий сейчас обойтись нельзя.

— Даже расхваленный здесь Кончаловский, — сказал он раздраженно, — писал Пушкина и Лермонтова, также пользуясь фотографией.