В творческих обсуждениях есть нечто от банкета. Люди с бокалами вина стоят перед смущенным юбиляром и говорят напыщенные и сладкие слова. Чего только не говорят! И… замечательный мастер, настоящий социалистический реалист, и что… Лувр и галерея Уффици дерутся между собой за обладание его работами, и что потомство через 100 лет с глубокой благодарностью вспомнит о нем…

Через час-два после таких речей ораторы забывают не только то, что они говорили о художнике, но и самого художника.

Сегодня в беседе с рисовальщиком Могилевским коснулись Тихомирова.

Странный человек. Всю жизнь подражает французам и говорит о них, как о великих художниках, а когда ему приходится выступать — то слышишь самое реакционное и мрачное.

Кацманы, Модоровы и Герасимовы, не думаете ли вы, что это так называемая коньюктуровщина?

Мы его называем «херувимом ахровским».

15 августа

Сенсационное сообщение Верхнемасловского ТАССа: ушли в отставку Бескина Осипа.

Около восьми лет этот «пижон», как его называл Щекотов, редактировал два единственных и крупных журнала: «Искусство» и «Творчество». С его уходом кончается эпоха и карьера целой группы людей, засевших в небольших, но теплых редакциях.

Среди художников много разговоров. Бывшие правые злорадствуют, бывшие левые в унынии, середняки одним глазом плачут, другим радуются. В общем, все как будто довольны, что Бескин уходит в долгосрочный отпуск.

О нем говорили разное.

Одни: делец, болтун, говорун, невежда.

Другие: талантливый организатор, умница, добряк.

Хвойник, не любивший его: знаменитый водолей, мировой водоносец.

Щекотов: неплохой человек, но ничего не понимает. Пижон.

Соколова, не переваривавшая его: удивляется, как такой малограмотный в делах живописи человек мог столько лет руководить двумя художественными журналами.

Перельман: дерьмо.

Кацман: проходимец.

Кончаловский: ни Герасимов, ни Иогансон. Он Ефанова и Пластова считает художниками первого сорта.