Прежде чем закончить с описанием моей жизни в Японии, упомяну здесь о странной особенности японского языка – отсутствии фонетических ударений, существующих во всех знакомых мне языках и нередко придающих совершенно различный смысл одинаковым по орфографии словам. Японские юноши объясняли мне, что иностранцы, даже давно обосновавшиеся в Японии, никак не могут свыкнуться с этим: всегда говорят Тóкио вместо Тóкиó, Киóто вместо Киó-тó, Цурýга вместо Цý-рý-гá и так далее. Прислушиваясь к говору японцев, я заметил эту особенность. Обычное приветствие у них кон-ни-чи-ва[169] действительно произносится так, что вы не обнаружите, на какой слог падает ударение.

Припоминается мне по этому поводу анекдот из моего далекого прошлого. Когда я был в Инженерном училище, преподавателем физики был у нас известный Краевич{269}, на учебниках которого выросло не одно поколение. В то время он был стариком лет за шестьдесят[170], очень нервным, раздражительным. Для нас он был грозой; репетиции его нередко обозначались поголовными единицами и нулями. Училищное начальство принимало в расчет его характер и выводило средний годовой по какой-то особой системе, где при целом ряде единиц и нулей, вопреки правилам арифметики, средний не понижался ниже шести баллов. В особенности страшна была первая встреча с ним, когда он нервной, быстрой походкой вбегал в класс, теребя скуфейку, неизменно прикрывавшую его голову, и останавливался около кафедры со списком в руках; весь класс замирал, с тревогой ожидая, чей настанет черед идти на казнь. Был у нас один юнкер по фамилии Чечелев{270}, и вот однажды дошла очередь до него. Не знаю почему, Краевич заинтересовался его фамилией.

– Скажите, пожалуйста, господин Чечелев, как произносится ваша фамилия: Чéчелев, Чечéлев или Чечелéв?

Ни жив ни мертв, тот отвечает, произнося раздельно по слогам (на японский манер):

– Че-че-лев.

– Хорошо-с, я это уже слышал, но на каком же слоге ударение?

Тот снова повторяет еще раздельнее:

– Че-че-лев.

– Удивительный случай! Первый раз в жизни встречаю человека без ударения. Садитесь, господин Чé-чé-лéв.

Нужно ли говорить, что эта кличка, как репейник, пристала к бедному Чечелеву. Не были знакомы ни Краевич, ни мы с японским языком, иначе Чечелев не поплатился бы так жестоко за минуту обалдения.

Незаметно приблизился срок нашего отъезда из Японии; в конце мая пароход «Сейо-Мару» должен был прибыть в Иокогаму, откуда, после трехдневной стоянки, отплыть в свой рейс через Гавайи в Сан-Франциско и затем вдоль западных берегов Америки до Вальпараисо.