Этот журнал совета вместе с прежним, в котором Совет соглашался с заключением посланной в Могилев комиссии, Клейнмихель, не выезжавший из дому по болезни, послал к Государю, который написал, что Совет лжет, потому что Его Величество убежден в том, что деньги были выданы Вонлярлярскому. При этом Государь, конечно основываясь на словах Вонлярлярского, отметил в первом журнале Совета по этому делу те заключения, которые признавал неправильными. Клейнмихель передал в Совет замечания Государя, оставив самые журналы Совета при делах своей канцелярии в числе самых секретных бумаг, так что я этих журналов не видал, а говорили впоследствии, что замечания Государя против заключений Совета были написаны в самых резких выражениях.

Совет, по получении бумаги от Клейнмихеля, в которой были изложены перефразированные замечания Государя, потребовал для удостоверения в том, выданы ли деньги Вонлярлярскому, высылку из Могилева приходо-расходной книги окружного правления, а для объяснений по замечаниям Государя приезда Станевича в Петербург. По приходорасходной книге видно было, что Вонлярлярский действительно получил 28 декабря более 200 тыс. руб., но по объяснению Станевича эти деньги были выданы не за произведенные работы, а в виде задатков на 1852 г., следовавших Вонлярлярскому по контракту, по представлении им залогов рубль за рубль; так это и было занесено в статью приходо-расходной книги. Против замечаний, сделанных Государем на первый журнал Совета, Станевич представил объяснения, которые Совет, по долгом обсуждении, положил все эти объяснения, равно как и объяснения о том, на какой предмет были выданы Вонлярлярскому деньги, изложить в новом журнале, который и представить Клейнмихелю.

Между тем, в городе ходили слухи, что Государь неоднократно выражал разным лицам свое неудовольствие на то, что Клейнмихель не производит Вонлярлярскому следующих ему уплат, и что Совет Главного управления путей сообщения в своих журналах лжет и делает несправедливые заключения. Однажды Государь нашел графиню Клейнмихель в кабинете Императрицы и в весьма резких выражениях обвинял ее мужа и его подчиненных в неправильности действий по делу Вонлярлярского, так что она упала в обморок и ее с трудом вывели от Императрицы.

В феврале получено было донесение смоленского губернатора князя [Захара Семеновича] Херхеулидзева{451}, моего знакомца по Керчи, когда он в ней был градоначальником, что конторы Вонлярлярского не платят денег работавшим при устройстве шоссе крестьянам, которые голодают и в нищенских рубищах огромными толпами приходят в Смоленск с жалобами, но он не может удовлетворить их по неимению на то никаких средств. По Высочайшему повелению, положено было составить в Смоленске под председательством губернатора комиссию, из губернского и уездного предводителей дворянства, смоленского жандармского штаб-офицера и из инженерного штаб-офицера путей сообщения, в которую, не ожидая окончания дела по претензиям Вонлярлярского, назначить из Государственного казначейства 400 тыс. рубл. для расплаты с рабочими и поставщиками на устроенном шоссе, с тем, что деньги эти будут вычтены из выдач Вонлярлярскому, если ему таковые будут причитаться, а в противном случае падут на его залоги. Клейнмихель назначил членом в эту комиссию меня, но не позволял ехать в Смоленск, прежде чем я подпишу вышеупомянутый окончательный журнал Совета по делу Вонлярлярского, который и был подписан 7 марта. Я получил инструкцию на выдачу денег рабочим и поставщикам из означенной суммы, согласованную между Клейнмихелем и министром внутренних дел Львом Алексеевичем Перовским. В этой инструкции поставлены были разные препятствия к выдаче денег, и между прочим было приказано их выдавать только «местным» поставщикам и рабочим. Разъяснения слова «местные», а также и других неясностей инструкции я не мог добиться ни от Клейнмихеля, ни от Перовского.