На мои просьбы командиру полка (находившемуся при этом) о заступничестве его и на доводы мои, что, может быть, офицер уже прибыл по назначению, барон Дельвиг советовал мне повиноваться, немедленно ехать и спешить возвращением, прибавив: «До свидания. Я Вас буду ждать. Узнайте, если офицер наш там, то спешите к утру. Вместе будем драться».

Шел сильный дождь, был ужасный ветер и темная ночь. На какой-то душегубке с трудом переправясь на Северную сторону, я узнал в обозе нашего полка, что адъютанту 2-го батальона никак не удалось перевезти с собой лошадь, что он давно уже отыскивает достать у кого-нибудь лошадь, чтобы явиться в главную квартиру. Меня это успокоило, но я хотел удостовериться, на своем ли он месте и потому отправился на вьючной моей лошади, без седла, а покрытой попоной, к ставке главнокомандующего.

Прибыв туда, и не зная, где именно отыскать офицера, я представился и. д. начальника штаба (кажется был тогда полковник Вунш{661} вместо бывшего до того Николая Васильевича Исакова{662}). Начинало светать. Я объяснил, зачем приехал, но к ужасу моему, мне объявили, что офицера от Владимирского полка еще не было; а потому приказывалось мне следовать за Великими Князьями, которые в это время готовились уже отъезжать. Пока я раздумывал о моем положении, ИХ Высочества, в сопровождении князя Меншикова и многочисленной свиты, садились уже на коней. Неожиданное приказание присоединиться к этой кавалькаде было тем для меня ужаснее, что все почти окружающие Великих Князей были щеголевато одеты, на хороших, опрятно оседланных лошадях; а мой грязный костюм, все на мне промокшее ночью, а главное, вьючная лошадь без седла, несколько дней нечищеная, составляли крайнюю противоположность. Наконец мне стало жаль, что я так неожиданно оторван от полка, и с трудом поспеваю позади всех скачущих всадников, вслед за ИХ Высочествами.

Кавалерийские офицеры с презрением, как мне казалось, осматривали меня с ног до головы, а казаки понукали изредка мою лошаденку нагайками, когда она выбилась из сил чтобы поспеть догнать бойко мчавшихся всадников.

Только мы стали приближаться к войскам, как встретившийся, мне знакомый Генерального штаба, полковник Сиблер^н сказал, что вчера племянник мой, Тарутинского полка барон Фитингоф-Шеель^н, убит возле 4-го бастиона. Мне так стало грустно, что мысли о родных, о невозвратимой потере моей бедной сестры старшего ее сына, всю дорогу не давали мне покоя, и я просил Бога быть тоже убитым, чтобы не сообщать родным этой горестной вести.