Я сказал Барскому, что самый факт переворота в Украине был встречен сочувственно Правым центром, но что последующие события вызывают наше смущение, а частью и осуждение. Публичные заявления гетмана и некоторых министров произвели самое тягостное впечатление. Мы понимаем, что не все можно говорить, но не понимаем, чтобы можно и нужно было говорить так, как это делали Скоропадский, Кистяковский и лизогуб в том духе, что Украина стонала под игом России и проч. и проч. Подобные заявления роняют достоинство тех, от кого исходят, и создают впечатление, что украинская власть – игрушка в руках немцев. С таким положением мириться нельзя. Я понимаю, какая трудная обстановка создается для власти, которая не может опереться ни на один свой язык, но надо учитывать и трудности самих немцев, и мне кажется, можно и должно разговаривать с ними смелее, вплоть до постановки вопроса об устранении партии от ответственности власти и переложения на немцев одиума[256] за все, что совершается. Кроме того, мне думается, что если у правительства нет своей вооруженной силы, то тем настойчивее для него необходимость укрепить свой базис на более широких основаниях, чтобы и в массах почувствовались благодетельные последствия местного переворота. Лично мне казалось, что местные условия требуют приступа к некоторым аграрным мероприятиям, которые возвещены, но не получают начала осуществления. Я не знаю, как иначе справиться с брожением в деревне.

Я получил впечатление, что Барский и его партия сами все это сознают. Не повидав пока еще к.-д. министров, что предполагаю сделать, я не могу судить, есть ли в их среде люди не только понимающие, но и достаточно решительные и энергичные. Не мог я также пока выяснить кардинальный вопрос о том, может ли украинское правительство рассчитывать в непродолжительном времени создать сколько-нибудь значительную силу. Первая попытка сформировать отряд всего лишь в 5000 человек из состава хлеборобов делается в настоящее время. Осенью предполагают приступить к более широкому набору. Пока шаги представляются сомнительными. Людей, бывших в разложившейся прежней армии, считают опасным привлекать; имеют в виду производить наборы из молодых возрастов. Главная трудность иметь надежную армию заключается, мне кажется, в том, что готовность пролить кровь можно ожидать и требовать от людей, знающих или чувствующих, за что они ее проливают, а нынешнее правительство есть все-таки двусмысленная комбинация с репутацией представительства классовых интересов и зависимости от немцев. Где же та сильная национальная или монархическая идея или сочетание обоих начал, которое одно способно сплотить здоровые элементы в деле обороны?