1. Правительство должно быть национальным и объединительным с самого начала, с первых шагов. Для этого необходимо, чтобы оно явилось на свет сразу, как монархическое, и могло бы говорить от имени некоторого ядра объединяемой теперь же, а не в будущем, России. А для этого нужно:
а) теперь же остановиться на определенной личности кандидата на престол и вступить с этим кандидатом в непосредственные сношения, получив его санкцию действовать его именем. Я лично предлагал бы отыскать великого князя Михаила Александровича{210}, местопребывание которого должно быть известно его близким в Москве;
б) так как при создавшемся положении вопрос территориального объединения не может быть предметом одностороннего акта нового правительства, а должен быть решен предварительными переговорами с отдельными образовавшимися теперь правительствами, – успех же этих переговоров может быть обеспечен лишь при определенном отношении к ним германцев, – то я считаю необходимым ввести уже в самые переговоры с германцами условие, что до создания правительства будут выяснены благоприятные ответы, по крайней мере, главнейших из создавшихся правительств и будет выработан акт объединения, который мог бы быть опубликован новым правительством, как национальный, в первые же дни его существования.
2. Исходной точкой переговоров должна быть неприкосновенность всей прежней территории России, за исключением Финляндии (но со стратегическими гарантиями со стороны последней[259]) и Польши (в границах прежнего Царства Польского, без Холмщины и с этнографическим обменом севера Августовской губернии на части уездов Сокольского и Вельского). В моих («необязательных») переговорах трудность представляла лишь Курляндия, относительно которой я соглашался на «исправление границ». Не знаю, как мы можем уступить либаву[260]. Вопрос о Крыме и Закавказье не был затронут, и я опасаюсь, что за умолчанием могут скрываться особые виды Германии на эти опорные пункты в будущей борьбе с Англией. Но этих территорий, конечно, мы пожертвовать не можем. При прежнем взгляде трудность представлял также вопрос об особых правах Украины, которую германцы хотели наделить правами Баварии. Я не отрицал возможности идти относительно Украины несколько дальше простой автономии, с тем чтобы это не служило образцом для других объединяемых частей, но не соглашался ни на особую армию, ни на остатки дипломатического представительства, ни на расширенных правах относительно железных дорог, почты и телеграфа и т. д. Основным требованием объединения я считал суверенитет центральных органов, единство территорий и гражданства, а также создание верхней палаты не по типу