Генералом Шварцем было обещано 800 000 крон. Я их не получил, так как генерал Шварц с Вашего разрешения сел на пароход, куда пройти за деньгами я без боя также не мог. В результате деньги эти увезены генералом Шварцем, увезены неизвестно куда.

23 марта утром, при свидании со мной у Вас, Вы мне обещали честным словом выдать 10–20 миллионов иностранной валютой, на содержание добровольцев. Деньги должны были быть получены в тот же день вечером у полковника Фрейденберга. Когда же вечером мой начальник штаба капитан Капнин с боем на двух броневиках прибыл к Вам, то в деньгах было отказано и в письменной форме был дан ответ: “Деньги не могут быть выданы немедленно; необходимо произвести казначейскую операцию, что возьмет два или три дня”. Бумага эта за Вашей подписью и печатью имеется у меня. Деньги же от Вас так и не получены.

26 марта на мосту у ст. Бугас, когда выяснилось, что посадка на транспорт будет произведена только людей, пулеметов и багажа, а вся материальная часть и лошади бросаются, – Вами было обещано, за все оставленное имущество, снаряжение и лошадей уплатить мне или генералу Деникину. Во исполнении этого приказа вся материальная часть артиллерии, обоз, лошади, броневые и легковые автомобили мною оставлены на берегу.

Сегодня 30 марта ко мне на транспорт прибыл от генерала Бориуса французский офицер в сопровождении переводчика князя Гагарина. Офицер привез 150 000 рублей русской валютой, не идущей за границей, за нашу материальную часть, принятую 156-й пех[отной] дивизией, считая это совершенно недостаточными такую ничтожную сумму для 6000 человек (имеющихся у меня) принять не могу.

Остаюсь без денег, как на месте, так и на будущем пункте остановки.

Исполняя все Ваши приказания по приказу генерала Деникина, я никогда не мог предполагать тех незаслуженных оскорблений, унижений, который выпали на меня и на подчиненные мне части. Неужели только за то, что Добровольческая армия одна осталась верной Союзникам, когда весь фронт развалился… Вверенные мне части благодаря голодовке, мотаниям по постам взад и вперед, лишению материальной части, которую мы с таким трудом приобретали, настолько были озлоблены, что мне стоило большого труда и спокойствия, чтобы удержать их в рамках подчинения.

Расставаясь теперь с Вами, Ваше Превосходительство, я по долгу совести и чести доношу Вам, что таких унижений и оскорблений Высшего французского командования по моему адресу, по адресу русского генерала, который работает с Францией 5-й год, который погон своих не снимал и лица своего не запачкал – я никогда не ожидал.