В маленьком доме, где он проводит почти всю неделю и не может никого принимать, Гваттари одинок. Время больших совместных трапез в Дюизоне давно осталось в прошлом. К нему регулярно наведывается его сын Брюно, который живет в Луар и Шер. Его присутствие успокаивает отца, и он привозит еду на выходные. Когда Гваттари опубликует в 1992 году свою последнюю книгу «Хаосмос», он напишет посвящение сыну: «Брюно, который часто отыскивал меня в моей пещере». Долгий унылый период конца 1980-х годов приводит к тому, что его дочь Эмманюэль уезжает в Нью-Йорк. Атмосфера квартиры на улице Сен-Совер стала ей невыносима, и она испытывает острую потребность уехать подальше от отца. Когда она вернется во Францию в 1991 году, она найдет его в довольно печальном состоянии. Эмманюэль привезет книгу Даниэля Стерна, которую просил отец: та очень его увлекает, и он отводит ей большое место в «Хаосмосе». Он обсуждает книгу Стерна с дочерью, между ними завязывается настоящий диалог, какого никогда не было. Жозефина запретила детям приходить в квартиру на улицу Сен-Совер, поэтому Эмманюэль приезжает к отцу на выходные в Ла Борд: «Мы много гуляли. Он был очень эмоционален»[1777]. Эмманюэль Гваттари переживает с отцом времена, которых бы никогда не было, не случись у него депрессии: «Я бы никогда с ним не сошлась, это было невозможно. Это место освободила депрессия»[1778]. Однако интеллектуальная машина продолжает работать, даже в худшие времена: «Он никогда не останавливался, даже перед телевизором. Поглощал, проводил связи, работал все время»[1779].
Писательство
Писательство
Несмотря на свою кататонию, Гваттари остается всё таким же активным участником всех сражений своего времени, и многие из его знакомых даже не подозревают о его психическом состоянии. В этот период он активно включается в борьбу за экологию и продолжает путешествовать по всему свету, от Бразилии до Японии. Но деятельностью, которая позволяет ему хотя бы немного облегчить тяжелейшие из страданий, становится письмо. Он всегда хотел писать, быть писателем. Гваттари, настоящий многостаночник, ни на минуту не перестает писать – то ведет дневник, то делает заметки в блокнотах, то пишет статьи и книги.
В 1980-е годы у него статус известного и признанного автора, в основном благодаря книгам, написанным вместе с Делёзом. Однако от этой истории у него остался осадок, потому что в его тандеме с Делёзом публика замечает в основном последнего, как философа, и потому что Гваттари и сам надеется написать литературное произведение. Он создает множество набросков, черновиков, эскизов, которые в итоге ни во что не соберутся. Тем не менее он испробовал все литературные жанры: стихи, романы, пьесы, сценарии, исповеди, описания сновидений. «Он не был настоящим писателем и, видимо, страдал из-за этого. Он хотел творить. Думаю, он был слишком одержим Джойсом»[1780]. Так, в литературном тексте 1975 года, в котором критикуется использование бетона в парижских пригородах, он прямо упоминает Джойса: «Со времен „Поминок по Финнегану“ они гадают, что бы еще предпринять! Они думали, что если снесут как можно больше, сохранят главное»[1781]. Опубликовав вместе с Делёзом «Кафку», Гваттари погрузился в написание романа с загадочным названием, отсылающим к его личной истории, дате его рождения: 33 333 – он родился 30 марта 1930 г. Этот набросок романа, который так и не увидит свет, включает множество заметок, наблюдений, касающихся личного опыта, среды, некоторых болезненных страхов и эдипова треугольника, который он образует со своими родителями и который полностью устранен из теории, созданной им вместе с Делёзом.