Вечера они проводили в 510-м номере, который после кончины тренера так и остался своего рода мемориальным. Выпивали? А почему бы и не погреть в руках бокалы с хорошим коньяком двум старым друзьям? Они не догадывались, конечно, что это последняя их встреча на грешной земле. В день рождения Юрия Андреевича, 13 мая, Валерий Васильевич скончался вечером в запорожской больнице... После звонка Ады («Нашего дедушки больше нет...») я сразу позвонил Андреичу. Он заплакал.
Днём раньше его «Зенит» играл в Москве финал Кубка России с ЦСКА. Незадолго до этого Юрий Андреевич перенёс инфаркт, врачи были против его появления на зенитовской скамейке запасных, а перед тем как лететь в Киев на похороны Лобановского, он их и спрашивать не стал. Полетел с сыном Сергеем. «Даже если бы ему запретили, — говорит Сергей Юрьевич, — он бы всё равно полетел. Взяли с собой сумочку с лекарствами».
В Ленинграде Лобановские в конце 70-х — первой половине 80-х всегда останавливались в гостинице, названной в честь города. Каждое утро, вне зависимости от погоды, Валерий совершал пробежку. Маршрут пролегал по Пироговской набережной через Литейный мост на набережную Кутузова, по ней — до Кировского моста, потом — по Петровской набережной мимо домика Петра I и «Авроры» — в гостиницу.
Сергей Морозов вспоминает, как ездили в Пушкин и Павловск с Олегом Борисовым. В Царскосельском лицее Лобановский осмотрел комнатки с фанерными перегородками, подумал, покачал головой и с непроницаемым лицом сказал: «Смотрите, кто здесь жил! Пушкин жил, Горчаков, Кюхельбекер... И нормально ведь жили. А к нам приходят футболисты — сразу трёхкомнатную квартиру им давай...»
Глава 28 ЛОБАНОВСКИЙ И БОРИСОВ
ЛОБАНОВСКИЙ И БОРИСОВ
ЛОБАНОВСКИЙ И БОРИСОВ
Многие удивляются, когда узнают о принадлежности великого русского артиста Олега Борисова к клану людей, не равнодушных к футболу. Собственно болельщиком, в привычном понимании этого слова, назвать его сложно. С такими болельщиками из мира искусств, как, скажем, Дмитрий Шостакович, Борисова сравнивать не стоит. Шостакович регулярно посещал матчи, вёл таблицы чемпионата, пополнял список бомбардиров, писал письма на футбольные темы — своего рода отчёты об играх; в его кабинете висел портрет Матвея Блантера, сочинившего «Футбольный марш». Для Шостаковича игра была зрелищем, наблюдая за ней он сопереживал всем её участникам. Борисова интересовал внутренний мир футбола, в который он был введён Валерием Лобановским и Олегом Базилевичем.
На трибунах Олег Иванович замечен был не однажды. Он не подпрыгивал на скамейке, не кричал и не свистел, не плакал и не смеялся. Сосредоточенность его была сродни тренерской. Переживания — за друзей и выходивших на поле их единомышленников. Впрочем, дома, у телевизора, он давал волю эмоциям. Телевизионные трансляции старался не пропускать. Если они совпадали со спектаклями, в антракте звонил домой: «Какой счёт?»