И всё же Елизавета не рискнула изменить ею же утверждённый порядок. Императрица теперь часто болела: помимо астмы и, вероятно, диабета, она страдала частыми припадками эпилепсии, после которых по несколько дней пребывала в бесчувственном состоянии. В последние месяцы жизни она устранилась от дел в Царском Селе. Начавшиеся в конце 1740-х годов реформы в условиях войны и начавшейся борьбы за власть были свёрнуты. В очередной раз не было завершено составление Уложения, не проведён в жизнь указ 1757 года о передаче управления церковными вотчинами светским властям.

«...Для неё ненавистно всякое напоминание о делах, и приближённым нередко случается выжидать по полугоду удобной минуты, чтобы склонить её подписать указ или письмо. В течение настоящей длинной зимы (1760/61 года. — И. К.) императрица всего только раз показывалась в публике (в праздник Св. Андрея), а с тех пор по самую Пасху... она не выходила из своих покоев, куда запиралась совершенно одна в частых припадках меланхолии или где забавлялась с детьми и маленькими калмыцкими девочками. Принимая же у себя общество, она выносила присутствие только самого ограниченного числа придворных. Её успешно развлекает и забавляет один теперь из её хора, буффон и мимик, по имени Компани... Кроме истерических припадков, симптомов потери крови, совершающейся у неё постепенно, и другой местной болезни, императрица Елисавета в течение всей настоящей зимы страдала ещё от раны на ноге, но ни за что не хотела ни лечиться, ни следовать какому бы то ни было режиму. Она ни с кем не желает советоваться, кроме одного лекаря по имени Фуасавье, но он не иное что, как цирюльник и ниже всякой посредственности. В этом состоянии она ещё сохраняет страсть к нарядам и с каждым днём становится в отношении их всё требовательнее и прихотливее. Никогда женщина не примирялась труднее с потерей молодости и красоты. Нередко, потратив много времени на туалет, она начинает сердиться на зеркало, приказывает снова снять с себя головной и другие уборы, отменяет предстоявшее театральное зрелище или ужин и запирается у себя, где отказывается кого бы то ни было видеть»27.

«...Для неё ненавистно всякое напоминание о делах, и приближённым нередко случается выжидать по полугоду удобной минуты, чтобы склонить её подписать указ или письмо. В течение настоящей длинной зимы (1760/61 года. — И. К.) императрица всего только раз показывалась в публике (в праздник Св. Андрея), а с тех пор по самую Пасху... она не выходила из своих покоев, куда запиралась совершенно одна в частых припадках меланхолии или где забавлялась с детьми и маленькими калмыцкими девочками. Принимая же у себя общество, она выносила присутствие только самого ограниченного числа придворных. Её успешно развлекает и забавляет один теперь из её хора, буффон и мимик, по имени Компани...