Графа и графиню Северных (под этим именем 14 месяцев вояжировали супруги) с почётом принимали в Варшаве, Вене, Риме, Неаполе, Антверпене. Путешественники поднимались на Везувий, несколько раз побывали в Помпеях и Геркулануме, где уже развернулись археологические исследования. В Венеции они целую неделю провели почти без сна — побывали во всех знаменитых палаццо, соборах и монастырях, наслаждались регатой на Канале Гранде, знаменитым карнавалом на площади Сан-Марко, иллюминацией и фейерверками...

Следом их путь лежал в Париж, где публика под влиянием прибывшей четы увлеклась всем российским. Северные гости нисколько не были похожи на «варваров» — напротив, покоряли своей «французскостью»: образованные, галантные, щедрые. Они покупали себе наряды, делали заказы на изготовление гобеленов и севрского фарфора; предприниматели тут же выпустили фарфоровые медальоны и сервизы с изображением знатных гостей и их бюсты, тут же вошедшие в моду. Король Людовик XVI демонстрировал августейшим путешественникам французское гостеприимство — их принимали в Версале и резиденциях французской аристократии. Они совершили прогулку в парке Монсо: «...проследовав по тысяче извилистых тропинок под тенью клёнов, сирени, ломбардских тополей и множества индийских кустарников, надышавшись свежим воздухом и отдохнув на лужайках, усыпанных тимьяном и Богородицыной травкой, посетив хижины и готические замки в развалинах, граф и графиня Северные разделили скромный обед пастухов, возвращавшихся со своих полей...»

Но после блестящего турне Павлу с женой пришлось снова играть в Петербурге не слишком почётную роль отдалённых от «большой политики» «производителей» продолжателей династии. Когда в 1783 году императрица завела с сыном откровенный разговор о международных делах, Павел был удивлён и даже записал его:

«Сего дня, майя 12, 1783 г., будучи по утру у государыни, по прочтении депешей, читан был объявительной манифест о занятии Крыма. Сей манифест будет всему свету известен, то я о нём ничего и не пишу. Когда сие чтение кончилось, я встав, сказал: должно ожидать, что турки на сие скажут. Государыня: Им ничего отвечать не можно, ибо сами пример подали занятием Тамана и генерально неисполнением Кайнарджицкаго трактата. Я: Но что протчия державы станут тогда делать? Государыня: Франция не может делать, ибо и в прошлую войну не могла каверзами ничего наделать. Швеции — не боюсь. Император, если бы и не стал ничего делать, так мешать не будет. Я: Французы могут в Польше нас тревожить. Государыня: Никак, ибо и в прошлую войну ничего же важнаго всеми конфедерациями не наделали и нам в главном ни в чём не помешали. Я: Но в случае бы смерти нынешняго Польскаго Короля, при выборе новаго, ибо нынешний слаб здоровьем, могут нас безпокоить или выбором своим, или мешая нам, как то именно Саксонской фамилии. Государыня: Для сего стараться надобно выбор свой сделать... Я: Но чтоб другия, вместо нас, того же с Польшею, по нынешнему ея состоянию, делать не захотели? Государыня: Я тебе скажу, что для сего надобно попасть на человека приятного нации и не имеющаго связей (Anhang); в доверенности я тебе скажу, что для сего у меня на примете есть уже племянник королевской князь Станислав, котораго качествы и тебе и мне известны. Я: На сие не мог инако отвечать как со удовольствием. Государыня: Прошу о сём не говорить. Я и сама никак ему даже виду не подаю, чтоб дела прежде времени не испортить... Доверенность мне многоценна, первая и удивительна»49.