Второму отделению была поручена задача систематизации законов. Проблема давно назрела — в России со времён Соборного уложения 1649 года (на него пришлось опираться при подготовке приговора декабристам!) не существовало единого свода законов, в то время как за прошедшее время накопились тысячи правовых актов, изменявших и дополнявших законодательство. В XVIII веке безуспешно действовало до десятка кодификационных комиссий. Огромная работа под руководством М. М. Сперанского была завершена в короткий срок: появились Полное собрание законов Российской империи и включавший только действующие нормы Свод законов (издания 1832 и 1842 годов), действовавший с изменениями и дополнениями до 1917 года; Свод законов западных губерний (1830—1840), Свод законов Остзейских губерний (1829—1854), Свод военных постановлений (1827—1839). Появился первый в России уголовный кодекс — Уложение о наказаниях уголовных.

Первого января 1839 года, в свой день рождения, Сперанский получил личное письмо Николая I: «Граф Михайло Михайлович! Постоянными трудами Вашими не преставляли Вы являть достойный пример усердия и, посвятив полезные познания Ваши на пользу отечества, приобрели право на Мою совершенную признательность. Желая вознаградить важные заслуги, оказанные Вами в различных государственных должностях, на Вас возложенных, Я указал сего числа... возвесть вас в графское достоинство». Сперанский был польщён оценкой его трудов, но в память о пережитых невзгодах выбрал для графского герба девиз Sperat in adversis («В невзгодах уповает»), а каждый день своего рождения спал на голых досках — «чтоб напомнить себе о бедности, в которой родился».

Третье отделение представляло собой политическую полицию со своим исполнительным аппаратом — Отдельным корпусом жандармов (две сотни офицеров и пять тысяч рядовых), части которого были размещены по жандармским округам. В сферу ведения «высшей полиции» и её начальника, близкого друга царя графа А. X. Бенкендорфа, входил широкий круг вопросов — от контрразведки до театральной цензуры и расследования должностных преступлений чиновников. Под надзор попадали прежде всего представители благородного сословия. Купечество и духовенство интересовало жандармов намного меньше; крестьяне фигурировали в донесениях ещё реже — только в отчётах о подавлении «возмущений». Бенкендорф в одном из ежегодных всеподданнейших отчётов отмечал: «...каков бы ни был государь, народ его любит, предан ему всей душой и телом... Однако же, ежели чувство сие безусловно существует собственно в народе, то не так оно является в средних и высших классах общества, особенно же в столицах; здесь уже понятия о государе основываются более на действиях его; здесь их обсуживают и нередко охуждают, и потому в этом кругу представляется источник наблюдений относительно расположения умов к высшему правительству». За литераторами, военными, чиновниками, известными своими либеральными настроениями, следили; внимание привлекали выступления и высказывания П. А. Вяземского, В. А. Жуковского, А. С. Грибоедова, Н. А. Полевого, М. П. Погодина, А. С. Пушкина. Агенты посещали дома литераторов, где собирались представители интеллигенции, перехватывали и читали их письма.