Чего не принимал, так это помпезных букетов. Сейчас, когда прохожу по аллее в ЦСКА, где установлены бюсты выдающимся спортсменам, в том числе и Боброву, всякий раз испытываю какую-то неловкость. Лежат у подножий букеты искусственных красных гвоздик, отдающие унылой официальностью. Точно знаю, он бы этого не одобрил. Цветы для него были радостью, а не проформой.

Может быть, поэтому Сева не испытывал никакой тяги к садоводству. Как, скажем, Анатолий Владимирович Тарасов. Тот аж из Голландии луковицы тюльпанов привозил. Всеволод Михайлович ценил не процесс, а результат. А вот домашнюю работу обожал. Уж сколько лет прошло, как его не стало, а в нашей квартире многое до сих пор помнит его руки. Знаете, есть дома, где всё есть, простите за невольный каламбур. А люди туда не тянутся. Холодом каким-то веет от этого выставленного напоказ изобилия.

Мы с Севой жили не бедно. Но он никогда не пытался насытить дом ультрасовременной техникой, прочим барахлом. Помню, как в 1972-м впервые привёз из поездки маленький приёмник “Sony”. Вот и вся аппаратура. Телевизор — и тот появился случайно. Сева лежал в больнице, и тогда как раз шёл чемпионат мира. Чтобы ему было полегче, я и купила телевизор, привезла его в палату, а уж потом он “переехал” домой.

Это я к тому, что уют в нашем доме присутствовал не благодаря каким-то дивной красы гарнитурам и всякой технике, а потому что Сева в каждый уголок старался вложить душу. Ну и я вслед за ним. Это превратилось в потребность следить за тем, чтоб ему дома нравилось. Наверное, нам удавалось превращать квартиру в некий домашний клуб. Иначе не собирались бы здесь постоянно люди. Друзья могли прийти в любое время, а заскочив на минутку, оставались на часы.

Кроме дома, были у Всеволода Михайловича ещё два страстных увлечения: автомобили и голуби.

Не стань он профессионалом в спорте, без дела бы не остался. Не знаю уж, кто в нём перевешивал: гонщик или механик. Он самозабвенно готов был заниматься машиной, будь те “Победа”, БМВ или “Волга”. Номер у “Волги” был МОЩ 11-11, подряд два номера, под которым любил играть.

А водил так, что дух захватывало. Эту страсть передал и сыну. Миша впервые сел за руль, когда его сверстники только-только осваивают велосипед. Сева подкладывал ему кучу всяких подушечек, чтоб мальчик мог дотянуться до педалей.

Голубей Всеволод Михайлович держал у старшего брата в подмосковном тогда Косине. Голубятня была одна из лучших в Москве. Один бог знает, сколько денег, валюты в том числе, потрачено было им на птиц. Однажды с огромным трудом достал два мешка дефицитного корма для своих питомцев. Неделя идёт, другая, и вдруг голуби стали гибнуть.