31 августа 1988 года на заседании Совета министров Франсуа Миттеран назначил Пьера Берже президентом Парижской оперы. Эту работу, как и все остальные, он осуществлял на добровольной основе, кроме разве своей должности президента и генерального директора компании Ives Saint Laurent. Пьер Берже находился на пике своей популярности в культурных кругах. Он активно поддерживал общество «Аркат СПИД», президентом которого он состоял. Но все же он говорил: «Я уже старался быть в тени, когда основал модный Дом Ives Saint Laurent. Я не люблю себя показывать! Кто делает показы, чтобы получить таким образом деньги, а потом отдать их бедным и больным — это их проблема и не мой стиль. Лично я считаю несколько неприличным продвигать свою собственную звездность с помощью филантропии. Я люблю скромность». Тем не менее пресса цитировала его все чаще и чаще, независимо от модного Дома Ives Saint Laurent. Он был почти единственным человеком, финансировавшим ежемесячный журнал Globe, печатный орган поддержки Франсуа Миттерана. Участвуя в акциях политика Арлема Дезира[860], кого считал «одним из самых важных людей на данный момент», и поддерживая исследователей в борьбе со СПИДом, он вышел на сцену великих боев гуманизма. Берже помогал исследователям, направляя пожертвования сначала наиболее убедительным и, в конце концов, всем: «Именно он найдет вакцину!» Он делал это с таким нетерпением, какого мало у кого было из французских предпринимателей. «Если бы вы знали, сколько врачей в провинции смешивают пневмозистос[861] и пневмонию! Требуется кампания по организации обучения, мы должны открыть подразделения по борьбе со СПИДом по всей Франции»[862].

Он знал, как зарекомендовать себя меценатом, владея искусством проявлять свою щедрость и не теряя медийного чутья: он подписал чек на миллион франков, чтобы Франция могла приобрести картину «Святой Фома» Жоржа де Латура. Что бы он ни делал, он никогда не хвалился победой. Он оформил свой номер в отеле Lutetia как «кабинет курьезов» (работа Жака Гранжа). Здесь можно было увидеть рисунки Энгра, картины Брака, висевшие на стенах из фальшивого пергамента; старинные напольные часы из мастерских Аугсбурга; мраморного Аполлона; коллекцию «милых ненужностей»; терракотового Короля-Солнце, стоявшего в углу у книжного шкафа; двенадцать цезарей XVII века из позолоченного дерева и даже картину Дега. На прикроватном столике стоял портрет Вирджинии Вулф.

По воскресеньям он любил ходить на Птичий рынок на набережной Межиссери. «У меня большая страсть к птицам. Она восходит к тому времени, когда один врач, мой старый друг, показал мне свой потрясающий орнитологический атлас. Книга никогда не была опубликована. У меня были чижики и канарейки. А еще я обожаю клетки. Клетки мадам Фуа лучшие в мире!» Пьер любил скрещивать «настоящего щегла и чижа». «Это дает неповторимые гибриды», — говорил он. Свирепые вспышки гнева с каждым днем становились заметнее публике, удаляя его от простого человеческого начала.