Дефиле началось. Белый костюм на блондинке. Брюки с защипами и майки, скроенные как мужские жилеты. Армия теней вышла на сцену. Ничто не трепетало, все строго держалось на теле. Систематизированный, парализованный амбициями черный цвет Сен-Лорана потерял свою магию. Слишком занятый клонированием стиля, Том Форд, казалось, забыл о несокрушимой силе того, чьи платья занимались любовью с женщинами, которые их носили, кто сделал классицизм простым вариантом экстравагантности. Ив Сен-Лоран работал с открытым забралом. Тогда как о Томе Форде создавалось впечатление, что он разместил свою креативную студию в бронированном лимузине. Он защищал себя знаками, референсами, сделав свою музу Карин Ройтфельд[1027] точной копией Бетти Катру, вплоть до походки. Звучала песня «Выйди на солнышко»[1028]. В тот день солнце не вышло. Что могло быть искренним выражением восхищения, свелось к ледяному параду силуэтов, вырезанных скальпелем. Ив Сен-Лоран, находившийся в Марракеше, не приехал в Париж. Но его уже увидели в городе через неделю, ужинавшим в ресторане отеля Costes с Катрин Денёв.

«Гражданин Берже», кому New York Times только что посвятила длинную статью, отказывался от любых комментариев. Из машины он позвонил Иву. «Он хотел знать, что я об этом думаю. Я высказал ему свое мнение, но вам я его не скажу»[1029], — признался он американке Кэти Хорин[1030]. За исключением Herald Tribune, оценившей дебют Тома Форда у Yves Saint Laurent как «прохладный», пресса США единодушно аплодировала этому модельеру, сохраняя невероятное хладнокровие. Аналитики JPMorgan даже назвали эту коллекцию «элегантной», «надежной» и «гиперсовременной». «Она должна хорошо продаваться».

В действительности же клан Высокой моды был в ярости. Последовавшие события только увеличили напряжение. Первая рекламная кампания prêt-à-porter Rive Gauche и в особенности парфюмерная линия «Опиум», сфотографированная Стивеном Майзелем[1031], спровоцировали настоящую войну. Как гласило пресс-досье, «флакон сияет своим отсутствием». «Умолчание, — читаем мы там же, — всегда сильнее демонстрации. Великие художники знают это. Том Форд также это понимает». Ив Сен-Лоран подверг яростной критике фотографию обнаженной Софи Даль[1032], которая вызвала реакцию цензуры в Великобритании. «Он послал мне три письма об „Опиуме“ и первой коллекции, написанные от руки, — признался Том Форд позже в Лондоне в феврале 2002 года и добавил: — Я нахожу это изображение значительно менее скандальным, чем назвать духи „Опиум“!». И в заключение: «Я думаю, должно быть, очень трудно принять кого-то, кто делает что-то под вашим именем».