Вторым каллиграфом был профессор Пол Л. Кирк из криминологического отдела Калифорнийского университета, один из известнейших экспертов графологии в Соединённых Штатах. В 1963 г. ему были переданы три образца почерка, один из них принадлежал Елене Петровне, другой – К. Х., а третий – Дамодару, которого Ходжсон обвинял в написании некоторых писем Махатм. (Образцы были взяты из самого отчёта Ходжсона, но имён авторов записок Кирк не знал.) В письме от 17 февраля 1964 г. профессор Кирк подтвердил, что предоставленные материалы были написаны тремя разными людьми[698].

Результаты исследования другого рода были представлены Чарльзом Маршаллом в докладе, прозвучавшем на Международной конференции преподавателей современных языков в высших учебных заведениях, которая прошла в 1980 г. в Ленинграде. Его доклад «Письма Махатм – Синтаксический анализ на предмет вероятности подделки[699] со стороны Елены Петровны Блаватской, оккультистки XIX в.» убедительно подтверждал выводы о том, что Блаватская не была автором писем Махатм[700]. Маршалл пояснил, что в исследовании применялся «компьютерный анализ образцов почерка Е. П. Блаватской, Махатм К. Х. и М., а также контрольной группы других образцов, датированных серединой 1880-х гг.». По его словам, «сравнение затрагивало несколько параметров, включая количество слогов в словах и слов в предложениях, и частоту появления предложных и союзных групп». Этот или похожий метод, утверждает Маршалл, в прошлом уже использовался для определения подлинного авторства посланий, приписываемых святому Павлу, и пьесы, которую якобы написал Шекспир[701].

Особенно занимательны рассуждения Ходжсона о мотивах, толкнувших Е. П. Блаватскую на мошенничество. Эгоизм ли это? – спрашивал он. Но, учитывая её характер, это предположение представляется несостоятельным. Был ли это простой, неприкрытый подлог? «Она действительно представляет собой редкий объект с точки зрения психологии, почти такой же редкий, как какой-нибудь „Махатма“! – пишет он. – Она была просто ужасна, объятая невыносимой мыслью о том, что результат её „двадцатилетнего“ труда может быть испорчен мадам Куломб». Может быть, это была религиозная мания, патологическое стремление к дурной славе? – продолжал он. На этот вопрос он отвечает так:

Должен признаться, вопрос о её мотивах… доставил мне немало хлопот… Предположение о низком мотиве, связанном с денежной наживой, ещё менее удовлетворительно, чем гипотеза о религиозной мании… Однако и эту гипотезу я не смог принять и примирить со своими представлениями о её характере.