Может быть, именно поэтому история мадам Куломб больше никогда не перепечатывалась и лишь изредка упоминалась Ходжсоном в его 200-страничном отчёте, хотя эта дама являлась его основной свидетельницей. Уолтер Керритерс, который в течение многих лет исследовал дело Куломбов-Ходжсона и написал труд под названием «Некролог, отчёт Ходжсона»,[687] в личном письме признался в том, что сначала не верил аргументам теософов в защиту Е. П. Блаватской, но затем прочитал буклет мадам Куломб и сразу понял, что она лжёт[688].

Хастингс, как и многие другие исследователи, не заметил одну важную особенность, которая была обнаружена лишь недавно – некоторые слова были написаны с ошибками. Прежде всего стоит пояснить, что предполагаемая переписка Елены Петровны с мадам Куломб велась по бо́льшей части на французском – на очень плохом французском, как отметили многие, хотя сама Блаватская изъяснялась на этом языке чисто и изящно. К примеру, такое общеизвестное выражение, как au revoir, было повсеместно написано как a revoir[689]. Кроме того, никто не обратил внимания на вкрапления другого языка – итальянского. Жеан Овертон Фуллер впервые заметила это, изучая свежую биографию Блаватской. В следующем примере каждое слово, за исключением de, итальянское (хотя в итальянском имя Juiseppe пишется через букву G): Per l’amore de San Juiseppe fatte l’affare bene («Ради святого Иосифа, сделай всё хорошо»). Представляется совершенно невероятным, чтобы Елена Петровна обращалась за помощью к святому Иосифу.

Фуллер пишет: «Нам не нужно задаваться вопросом о том, играл ли итальянский язык какую-либо роль в прошлом Куломбов. В своём буклете мадам Куломб случайно проговорилась о том, что они не сразу уехали из Каира на Цейлон, а провели некоторое время в Калькутте, где она давала уроки итальянского леди Темпл»[690].

Доподлинно неизвестно, где сама мадам Куломб выучила итальянский язык. Фуллер думала, что это, вероятно, произошло во Французской Ривьере, куда часто приезжают итальянцы. Но 50 лет назад Хастингс случайно обнаружил следующие сведения: «Она была левантийского происхождения и говорила по-итальянски, а также немного знала английский и французский»[691].

Ходжсон привёз некоторые из писем Е. П. Блаватской и Куломб в Лондон на экспертизу почерка[692], и эксперты заключили, что письма подлинные. Вот что Елена Петровна пишет об этом Синнетту:

«Ах, они наверняка знамениты, эти эксперты… Весь мир может склониться перед их суждениями и проницательностью; но существует по крайней мере один человек, которого им никогда не удастся убедить… это Е. П. Блаватская. Если бы сам БОГ Израиля, Моисей, Магомет и все пророки пришли и сказали мне, что я написала хоть строчку в пресловутых указаниях Куломб, я бы ответила им прямо в лицо – „Чушь! – не писала“. Вплоть до сего дня мне так и не дали взглянуть на эти письма»[693].