Футбол становился сенсационно быстро развивающимся зрелищным видом спорта и частью массовой культуры[601]. Поэтому королевская чета сравнительно рано стала обнаруживать стремление лично присутствовать на матчах[602]. В 1920-е годы Александр и его супруга Мария посещали игры топ-клуба «БСК» (Beogradski Sport Klub). В 1922 году накануне их бракосочетания этот клуб встречался в Бухаресте с румынскими командами, Мария при этом учредила кубок. Королевский дом открыто демонстрировал свои связи с футболом, одновременно представляя здесь свою внешнюю политику в контексте Малой Антанты — политического союза с Чехословакией и Румынией. В честь короля был назван и Кубок Александра, который проводился с 1924 года по результатам регионального отбора; с 1927 года, однако, после того как победителем в третий раз подряд стала команда из Загреба, он проводился уже как Кубок ФСЮ[603].
Контроль над футболом и его символикой имел четкие границы. Прежде всего, футбол был частной инициативой, что способствовало федералистским настроениям. В 1924 году, к примеру, новый стадион клуба «Граджянски» открывал Степан Радич — вождь Хорватской республиканской крестьянской партии. Именно «великие» команды из Загреба, Белграда и Сплита сделались символами противоречивых национально-политических устремлений[604]. Поэтому посещения монархом игр «БСК» дома и на выезде никоим образом не могли способствовать единению нации.
Это ощутила на себе и национальная сборная. Когда в 1929 году штаб-квартира ФСЮ была перенесена из Загреба в Белград, со стороны Хорватии последовал бойкот, распространившийся даже на первый Чемпионат мира 1930 года. Югославия в полуфинале уступила тогда Уругваю, впоследствии чемпиону мира, и заняла сенсационное третье место. Но даже это мало годилось для пропаганды национального единения, поскольку сборная из-за бойкота состояла из одних сербов[605].
Конфликты в ФСЮ продолжались. В 1934 году вовсе не состоялись игры решающего этапа чемпионата; в 1939-м союз раскололся на три национальных союза, при этом игры решающего этапа сохранялись еще до 1941 года. Итак, футбол межвоенного периода интересовал королевский дом прежде всего как пространство коммуникации, но по структуре своей слабо поддавался контролю и, следовательно, служил в большей степени ареной спортивных и политико-спортивных проявлений хорватско-сербского конфликта, чем средством репрезентации самого монарха и единого государства[606].