«Низменная даль была подернута непроницаемою завесою», в разрыве плывущих по небу туч виднелось синее небо. «Увитый облаками», Грибоедов лежал, положив под голову седло, и прислушивался к печальным звукам волынки и блеянию овец.
Наутро с зубцов Чатырдага он видел почти весь полуостров. С одной стороны начинался «стремительный спуск к югу, пологий к северу, обрыв к Альме, дебри… С другой – …Севастополь, Бахчисарай, Саблы, белые меловые горы, правее – Салгир, Ак-Мечеть, еще далее Козлов и море, между всем этим… Справа Зуя, Карасубазар ‹…› задняя, пологая часть восточной Яйлы, часть Азовского моря голубою полосою окружает с востока степь и дол до Перекопа. Слева западная часть задней Яйлы, Св. Нос к Балаклаве чернеется. Оборотясь назад – море, даль непомерная, с запада спускается к нему Яйла, из-за ней Кастель, прямо Алушта, к востоку берег изгибом до Судака, выдавшегося далеко в море… За Судаком Карадаг и проч.».
Так топографически точно записывает Грибоедов свои «Путевые впечатления». Записи очень коротки, но достаточно полны. Всё путешествие умещается менее чем на двадцати страницах. Иногда прибегает Грибоедов к сокращениям, неполной фразе, маленьким чертежам или рисункам, заменяющим слово. Но кое-где сухие описания и перечни перемежаются в записях живописными мазками, которые должны дать представление о красках этой земли, о синеве моря и многоцветности гор. Иногда Грибоедов считает нужным показать общий колорит, он отмечает особо какую-нибудь «розовую полосу над мрачными облаками, игру вечернего солнца», яркую светотень где-нибудь в Иосафатовой долине, «в то время как погружается она в сумерки, и над ее тенями природа разбивает шатер, и он светозарен от заходящего солнца».
В быстрых легких переходах от описания к описанию, в коротких, резких характеристиках и суждениях автор «Горя от ума» остается верным своей художественной манере.
Главным интересом Грибоедова в его странствиях по Тавриде было «сближение своей жизни последнего пришельца с судьбою давно отошедших». Другими словами, он хотел видеть эту землю глазами историка и поэта.
Он останавливался с величайшим интересом перед руинами античных храмов, генуэзскими надписями и памятниками «мунгальского владычества»[94].
Но древние Сурож и Корсунь заняли особое место в его обозрении. Здесь его воображению представились соотечественники, судьбы которых были связаны с Тавридой.
Эти страницы отечественной истории были еще совсем темными и тем более увлекательными.
Грибоедов выехал из Балаклавы и направился «кверху бухты», чтобы увидеть отсюда «как на ладони» Севастополь и весь Гераклиевский полуостров. Целью его, как и всех путешественников, был Херсонес, который, впрочем, именовал он не иначе как Корсунью. Описывая в путевой тетрадке открывшуюся здесь панораму, он отметил: «