С другой стороны, надо сказать, что русский театр утерял технику площадного театра. У нас тело, мимика не развиты во время, скажем, работы на аппарате. Надо новому театру в какой-то мере учесть этот опыт.
Бродский спрашивает, какие данные имеются, Василий Григорьевич, заключить, что новому зрителю нужен особый вид зрелища? Пример с «Лесом» неудачен. Хотелось бы услышать, каковы те положительные формы, которые очерчивают новый театр. Ведь театр малых форм был фактически в театре 18 века. Даже в 19‐м веке в Малом театре мы видим успех водевиля, где актеры, как Живокини, прекрасно владели телом и действовали на зрителя иначе, чем теперь. Почему это исчезло? Этого потребовал зритель.
Искусство дифференцировалось. Новый зритель идет в цирк с одним настроением и в театр – с другим. Например, успех «Рельсы гудят» очень показателен. Все, что там дано, на 100 % доходит до зрителя. Зачем нам требовать для нового зрителя новых форм?
Хорошо было бы построить положение о новом театре на социологическом фундаменте.
В. Г. Сахновский говорит, что пример из «Леса» нетипичен. Он был удобен для уяснения режиссерского показа. Не играет роли, что уходил со сцены один, – показать уход многих еще труднее режиссерски в нашей сценической коробке.
Мы еще не знаем, каков новый зритель. Анкетный материал не говорит почти ничего. Откуда знает режиссер зрителя? Из своего опыта, опыта товарищей. Режиссер не может как-то не знать своей аудитории. Мы видим наш зрительный зал.
Говорилось, что были в 17 веке какие-то моменты эстрадного искусства. Дело не в том, что между антрактами давались иные жанры, а в том, что театр не может прежними приемами достичь монументальности. То, что Н. Л. Бродский говорил о театре 17 века, указывая на те приемы, которые были там, не имеет ничего общего с приемами кабарэ. Искусство эстрады есть нечто иное.
Говорилось, что театральное здание канонично. Но оно возникло тоже в результате определенной социальной причины. И социальные причины могут повлечь также изменения театральной формы. Поиски новых форм сцены идут уже давно в среде художников и архитекторов. Мы практически уже столкнулись с тем, что в Москве будут через 2–3 года построены 5 зданий.
В. Ф. Кондратов считает, что вопросы Сахновским поставлены своевременно. Безразлично, где будет мастерская, но она нужна. Задача экспериментальной мастерской в том, чтобы показать слово на сцене. Прекрасные актеры должны быть как-то показаны. Надо поставить вопрос о том, как решить проблему человеческого объема рядом с неодушевленными предметами. Наша задача в том, чтоб уяснить ряд вопросов, над которыми следует практически работать. Задача – суметь показать слово.