Если говорить об изучении книги, то надо сказать, что она ставит вопрос о том, как писать вообще о театре. Н. Д. Волков несколько загружает книжку, говоря о субъекте – объекте. Его книжка применительно к его «сквозному действию» – рассказ, как он пришел к своей системе. Он не столько борется с дилетантизмом, сколько с обманом актера на сцене. Станиславский беспощаден в этом смысле и к себе, и к другим – это вопрос о правде актерского искусства, об органическом рождении образа.

Книга пронизана и этическим пафосом. Как бы ни говорить о его сальеризме, о поверке алгебры гармонией, он весь покоится на бессознательном. Этический пафос книги – пафос его отношения к искусству. С этих двух точек зрения можно подходить к изучению книги.

Оттого, что он пишет книгу ретроспективно, все остальные проблемы даются в одном освещении – с точки зрения актера, правды актера. Это основной вопрос – эстетическое верование и его этический пафос.

На основании книги нельзя подвести итоги системе Станиславского, но можно открыть его творческое лицо. Из книги мы можем выдвинуть (выделить) ряд волнующих его вопросов, но все это решается им не окончательно – и выводов о воззрениях Станиславского сделать нельзя. Она настолько трудна, смешана в своей теоретической части с личностью Станиславского, что это сделать очень трудно.

Л. Я. Гуревич отмечает, что существенного возразить не может, т. к. в докладе Николая Дмитриевича есть начала ряда докладов и он не мог все охватить. Надо подчеркнуть один момент книги. Есть одна сторона его <Станиславского> эмоционального горения – это ненависть его к штампу, ко всему застывшему, утратившему связь с живым творчеством и горением. Эта ненависть к штампу, она же лежит в основе его системы. И он с яростью обрушивается на себя. В этом несходство его книги с другими мемуарами актеров.

Товарищ Горбунков[1394] отмечает, что хотя он книги не читал, но на основании доклада книга Станиславского его не заинтересовала. Что может дать доклад общего порядка о книге? Конечно, можно говорить о методах изучения книги, не показав трудностей книги, не дав нужных инструкций для читателя. Книга как будто написана очень субъективистически. Какое право книга имеет, чтобы претендовать на ряд докладов? Ни один художник не помог нам понять сам предмет искусства. Почему такой шум вокруг книги, не выяснено и не доказано. Книга написана импрессионистически, как роман. В таком смысле она интересна, как всякий документ в глазах ученого. Почему не показано, какие моменты могут быть теоретически обобщены? Помощи к изучению книги не дано.