Н. П. Кашин указывает, что едва ли у Мейерхольда мы имеем поднятие «Ревизора» до более широкого замысла, чем у самого Гоголя; есть указания, что для Гоголя «Ревизор» представлялся символом души человека.
П. М. Якобсон указывает, что название доклада дает повод к различным толкованиям. Неясно, есть ли это режиссерская запись (т. е. восприятие режиссером спектакля) – или запись работы режиссера, т. е. фиксация того, что сделал и внес в ее постановку Мейерхольд.
Надо сказать, что опыт данного описания интересен. Очень удачно, что взят «Ревизор», поскольку на нем при мейерхольдовской постановке очень хорошо видно, что приносит в театр режиссер.
Что же касается указаний на символизм в спектакле, то надо отметить следующее: символично всякое большое произведение искусства. Но можно говорить о символизме как методе построения произведения искусства (например, русская школа символистов). Этот символизм ведет к обеднению художественной реальности, к ее генерализации. У Мейерхольда этот момент не случаен, его следует поставить в связь с культивируемым им физическим и пластическим жестом. В смысле установления таких нарочитых связей грешит немного и докладчик. Следуя за Мейерхольдом, когда он делает переход от спирали движений к спирали мысли или от лакированности стены к пустоте николаевской эпохи.
Товарищ <Н. А.> Попов говорит, что ему неясна цель доклада. Что должен дать доклад: вскрыть ли режиссерский план или же дать анализ постановки? Хотелось бы получить ответ.
В. Г. Сахновский говорит, что работа Ю. С. Бобылева является нужной. Многие его положения, режиссерские заметки следует принять, например указание на спиралевидное разрешение мизансцен. Что касается возражений П. М. Якобсона относительно лакированной стены, то надо сказать, что с точки зрения режиссера это сказать можно. Режиссер дает себе задание именно выразить внутреннюю пустоту николаевской эпохи и разрешает это благодаря лакированной стене.
П. М. Якобсон говорит, что он возражал только против нарочитой символики. Думается, что лакированная стена как-то дает чувство стиля эпохи, но вопрос этой передачи не так прост, – едва ли так и сразу видна благодаря стене пустота эпохи.
Ю. С. Бобылев в своем ответе указал, что часть возражений основана на недоразумении, так как ошибочно было напечатано неправильное название доклада, которое ввело нескольких оппонентов в заблуждение. Что касается указаний о символизме спектакля, то они как раз совпадают с тем, что говорилось в докладе.