— Генерал Фромм занят, — ответили мне.

Я тогда не знал, что Фромм изолирован в одном из помещений штаба.

— Тогда свяжите меня с его адъютантом, — попросил я.

Мне сказали, что по номеру адъютанта никто не отвечает.

— Тогда, пожалуйста, с генералом Ольбрихтом.

Ольбрихт подошел к телефону незамедлительно.

— Что происходит, генерал? — спросил я шутливым тоном, как было принято между нами и помогало в самых трудных ситуациях. — У меня дел по горло, а солдаты не выпускают меня из кабинета Геббельса.

— Простите, Шпеер. В вашем случае это ошибка. Я сейчас же все исправлю.

Ольбрихт повесил трубку прежде, чем я успел задать еще хоть один вопрос. Я не стал рассказывать Геббельсу об этом разговоре. Его тон и содержание намекали на полное взаимопонимание между мной и Ольбрихтом, что могло еще больше разжечь подозрения Геббельса.

Вдруг в комнату, где я ждал, вошел Шах, заместитель гауляйтера Берлина. С ним только что связался некий Хаген и заявил, что майор Ремер, командир батальона, оцепившего правительственный квартал, — стойкий национал-социалист. Геббельс тут же предложил пригласить Ремера, а узнав о согласии Ремера на переговоры, позволил мне вернуться в кабинет. Геббельс не сомневался, что сможет убедить Ремера перейти на нашу сторону, и попросил меня присутствовать при разговоре. Геббельс также сказал, что Гитлер проинформирован и готов в любой момент лично поговорить с майором по телефону.

Вошел майор Ремер. Геббельс ничем не выдал своего волнения. Он явно понимал, что от него сейчас зависит все: и исход путча, и его собственная судьба.

Геббельс напомнил майору о присяге. Ремер ответил, что действительно присягал на верность фюреру и партии, но ведь Гитлер мертв, и теперь он должен подчиняться своему командиру — генерал-майору фон Хаазе. Геббельс взволнованно воскликнул: «Фюрер жив!» Ремер явно растерялся, и Геббельс добавил: «Он жив. Я разговаривал с ним несколько минут назад. Этот военный переворот затеяла клика амбициозных генералов. Гнусное преступление! Гнуснейшее в истории!»

Весть о том, что Гитлер жив, явно принесла огромное облегчение молодому майору, озадаченному странным приказом оцепить правительственный квартал. Приободренный, но до конца не поверивший Геббельсу, он выжидающе смотрел на нас. Геббельс стал убеждать Ремера в том, что в этот решающий час на его плечах лежит огромная ответственность перед историей. Очень редко судьба предоставляет одному человеку такой шанс, и только от него, Ремера, зависит, воспользуется он этим шансом или упустит его.

По лицу Ремера стало ясно, что победа уже на стороне Геббельса, но министр пропаганды не остановился на достигнутом и предъявил главный козырь: «Я собираюсь позвонить Гитлеру, и вы тоже можете поговорить с ним. Фюрер вправе отдать вам приказ, отменяющий приказы вашего генерала, не так ли?» — с сарказмом уточнил Геббельс и соединился с Растенбургом.