Меньшиков был расстрелян в сентябре 1918 года, и вряд ли В. В. знал, что его давний, еще с конца предыдущего века оппонент, сослуживец по «Новому времени» и, по мнению самого Михаила Осиповича, двойник[114], сообщал своей жене, уже будучи арестованным: «Сейчас была Чрезвычайная Комиссия, я обвиняюсь в погромных статьях против евреев, один член сказал мне: будьте покойны, свободы вы не получите. Не унывай, дорогая, лишь бы жизнь оставили, а там воля Божия».

Как известно, жизнь ему не оставили. «Еврей-следователь лишил меня права прогулки и сказал, что мне “пощады не будет”, что мои погромные статьи в руках суда и будут предъявлены мне на суде. Дело мое плохо. Евреи, очевидно, решили погубить меня, и я доживаю последние мои часы. Ты не волнуйся, дорогая Манюша, перетерпи скорбь и после моей смерти мужественно, – писал он жене за день до смерти. – ЗАПОМНИТЕ – умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков… Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд – месть за старые мои обличительные статьи против евреев. Они называют их погромными, говорят, будто я принадлежал к Союзу русского народа и пр. Обвинение сплошь ложное, но они ищут не правды, а мести. Самое лучшее, что угрожает мне, это вечное заточение (“Свободы вы не получите”, – сказал мне один еврейчик, совсем безусый мальчик, – я вам никогда не прощу”). Всего же вероятнее, подведут под расстрел. Я, сколько могу, приготовляюсь к смерти и довольно спокоен, только жаль ужасно вас, моих милых и дорогих».

Розанов этого не знал, но скорее всего – не удивился бы. И совершенно точно не хотел такой судьбы и еще одной, на сей раз финальной с Меньшиковым параллели для самого себя – а понятно, что ему подобные обвинения можно было бы предъявить с неменьшим основанием. Он попытался изъять из продажи свои книги, написанные против евреев. То была, если так можно выразиться, одна из тех его точек зрения, которую он хотел бы теперь уничтожить, о чем он и попросил управляющего книжным магазином «Нового времени» Ю. О. Сосницкого. Однако, как писал сам В. В., тот не без иронии заявил его сыну, что «у папы Вашего может перемениться взгляд, и он может пожалеть о состоявшемся распоряжении, – во избежание чего книги лучше не истреблять, так как их на несколько тысяч рублей».

Эта история попала в еще не задавленную до конца свободную печать.

«…Я уверен был, что это никому неизвестно, – сообщал Розанов А. А. Измайлову, – о распоряжении, посланном мною месяца четыре тому назад на имя управляющего книжным магазином и книжными складами “Нового Времени”, г-на Сосницкого, моего приятеля и друга, – об уничтожении всех моих книг враждебных против евреев и написанных в связи с процессом Бейлиса (до тех же пор, Вы знаете, я не был враждебен евреям), – мне показалось, что и письмо это и вырезка из газеты есть что-то вещее, что я решительно чувствую на себе и около себя все время в Сергиевом Посаде, все время как издаю “Апокалипсис нашего времени”, все время как у меня окончательно созрела мысль, созрел план, созрели доводы пересмотреть еще раз спор между юдаизмом и христианством. Сосницкому я написал очень мотивированное, очень длинное письмо о всей той ерунде и вздоре, какая лежит какою-то прямо магическою подпочвою, я думаю – Христовою подпочвою, под всею тою ненавистью, какая, увы, пропитывает один только христианский мир, одни только несчастные христианские души, в отношении евреев… Проверь, чтобы в магазинах “Нового времени” и складах были действительно уничтожены, т. е. реально и на глазах, все четыре книги против евреев: