Вновь повторю: большинству биографов исторического лица (каждому – с собственными целями) хочется изобразить своего героя в некоей целеустремлённости, иначе какое же это историческое лицо?! Над созданием общественной репутации Салтыкова ещё при его жизни сосредоточенно поработали фигуранты социал-радикалистской нацеленности. Именно в их освещении Салтыков был окончательно загримирован под Щедрина. Принятое самим Михаилом Евграфовичем самопредставительное начертание Салтыков (Щедрин) превратили в Салтыкова-Щедрина, а затем и просто в Щедрина. А в «Щедрина», в нутро этого никогда не существовавшего гомункула можно было вставлять всё, что заблагорассудится.

После 1917 года «Щедрин» по-коммунистически должен был стать предтечей советских писателей, верных певцов большевистской партии, её социальных и философских откровений, её преобразовательных программ. Поэтому объявлялось, что Салтыков не только ходил на съезд дворян (что подтверждено документально), но и состоял в круге авторов послания императору (что очень шатко).

Для соответствующей драматизации происходящего советскими щедриноведами высказывалось и мнение, что должность тверского вице-губернатора Салтыков покинул вынужденно, во всяком случае, под некоторым давлением. Правда, никаких реальных фактов такого давления не выявлено. Не может всерьёз рассматриваться и предположение, что Салтыков, имея четырёхмесячный отпуск с сохранением оклада, вполне мог подать рапорт об отставке после его завершения. Признать такое, прямо скажем, шкурническое решение возможным для Михаила Евграфовича – значит расписаться в полном непонимании его характера, жизненных принципов, представлений о чести и достоинстве. Салтыков умел считать деньги, это неоспоримо. Но он всегда считал честно заработанные деньги – других просто не признавал.

Прочие гадания вокруг этой отставки также не подкреплены сколько-нибудь весомыми доводами. На основании многолетнего изучения мотиваций и поступков своего героя приходишь к твёрдому выводу: по складу своего характера Михаил Евграфович не относится к людям, которых можно принудить сделать что-либо через силу, наперекор себе. Много лет состоя на государственной службе, он никогда не считал себя карьерным чиновником и в историю России вошёл не как действительный статский советник, добившийся литературной известности, а как великий писатель, волею судеб дослужившийся до генеральского чина. Тем более что были среди наших писателей и чины повыше – действительный тайный советник Гаврила Романович Державин, тайные советники Фёдор Иванович Тютчев, Аполлон Николаевич Майков, Константин Константинович Случевский… А среди действительных статских советников обнаруживаем скромного Ивана Александровича Гончарова.