Худшее, что есть во всех этих группах, – это их ценности. Традиционные ценности, американские ценности, семейные ценности, общие ценности, НАШИ ценности. Просто прикрытие для предрассудков и дискриминации, за которые держится белый средний класс, оправдание его алчности и ненависти.

Значит ли что-то для меня флаг? Конечно, нет. Значат ли что-то слова на бумаге? Смотря чьи слова. Верю ли я в семейные ценности? Смотря что за семья. Большинство семей довольно токсичны, и это наводит на подозрения. Я мог бы назвать несколько пунктов, которые определяют наше поведение и со стороны могут быть приняты за ценности. У меня с ними проблемы – с общепринятыми ценностями, общепринятыми убеждениями и так называемой житейской мудростью.

Тот факт, что я ценю в людях индивидуальность и отождествляю себя с ними, никак не влияет на мое отношение к тому, как они устраивают свою жизнь, сколько труда у них уходит на то, чтобы организовать себя, к тем ложным ценностям, которые якобы объединяют общество. Наше общество скрепляется полной туфтой.

Я люблю анархию. Анархия и комедия – одна команда. Как анархист в душе, я не просто противник всякой власти, меня давно гложет подозрение, что люди идут не тем путем. Человечество свернуло не туда очень-очень давно. Виной всему частная собственность: «Это мое! Вы не имеете на это права!» Религия выступает за собственность, за государство: «Мы будем поддерживать этого короля». Сам монарх заявляет: «Я король, луна – моя тетя, она подсказывает мне, когда засеивать поля». Это массовый гипноз. Очень похожий на ситуацию, когда массы гипнотизируют сами себя.

Я больше не идентифицирую себя с человечеством. И уже давно. Скорее – с атомами углерода. Эта планета не дает мне ощущения комфорта и безопасности. В интересах моей работы и душевного спокойствия мне комфортнее и безопаснее всего отождествлять себя с атомами и звездами и просто созерцать глупость собратьев по виду. Это помогает избегать боли. Раньше, когда я отождествлял себя с людьми, мне часто было больно; когда отождествлял с разными группами, то имел дело с малоприятными субъектами. Теперь я не отождествляю себя ни с кем. Никто больше не вызывает у меня сильных эмоций – ни жертвы, ни преступники, ни правые, ни левые, ни женщины, ни мужчины. Да, я остаюсь человеком и не отказываюсь от своей человеческой природы. Но отвожу ей ровно столько места, чтобы она не вносила путаницу в мое творчество.

Наблюдать за нелепыми людскими плясками – моя работа. Я развлекаюсь, а заодно нахожу и над чем пошутить. Время от времени я обращаюсь к моим бывшим собратьям по виду и напоминаю им, какие они ебанутые.