– Скажите, какое Ваше стихотворение цитировал Чуковский в своей лекции, где есть строчки:
Я ответил:
– Не помню, таких строчек у меня не было.
Маяковский:
– Как же, я сам слыхал на вечере Чуковского.
Я все же такого случая вспомнить не мог, и дал Маяковскому для цитаты 4 строчки из моей книги “Поросята”, из стихотворения “Смерть художника”:
Маяковский процитировал эту строфу, не такую, впрочем, лубочно-выразительную, как вышеприведенные строчки.
И лишь значительно позже, просматривая доклад Чуковского в печати (“Шиповник”, кн. 22.
(из моей поэмы “Пустынница” 1912 г.)
Когда Чуковский читал в Петербурге свою лекцию впервые (5/Х/1913), на которой присутствовал и я, то этой цитаты еще не было и отчасти поэтому я сразу не понял, о чем говорил Маяковский, который, кстати, цитируя по памяти то, что слышал уже на дальнейших лекциях Чуковского, настолько изменил строчки, что я их не узнал”.
Вероятно, уже в ответ на поэтическое Credo Крученых 1960 года Николай Глазков посвятил ему стихотворение, которое Крученых неоднократно цитировал в магнитофонных записях 1960-х гг.:
21. Это стихотворение и пояснение к нему:
22. Здесь и далее в рукописи следуют расброшюрованные типографски отпечатанные страницы либретто оперы (С. 18–24), где Крученых отмечены и пронумерованы карандашом отрывки, которые он считает необходимым процитировать в своих воспоминаниях для “ознакомления с текстом оперы”. На полях с. 18 содержатся пометки и комментарии рукой Крученых, относящиеся к тексту воспоминаний: