Когда Сталин подмечал у начинающего писателя дарование настоящего художника, он проявлял о нем заботу. Помню, что, когда вышел роман М. С. Бубеннова «Белая береза», Сталин заинтересовался жизненным путем Бубеннова. Поддержал его роман на первую премию. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Сталин спросил о его здоровье. Узнав о болезни Бубеннова, предложил мне организовать его лечение. «И не под Москвой. На юг его отправьте и лечите хорошенько».

Во время обсуждения вопроса о премиях Сталин всегда пытливо доискивался: все ли учтено? Все ли работы просмотрены? Не останется ли кто-нибудь из достойных людей «обиженным»? Сталин спрашивал и Жданова, и Фадеева, и меня, подойдет ли такой-то (и называл одного, другого писателя)? А что выдвинули на премии из Прибалтийских республик? А почему ничего нет из Молдавии? Сетовал на то, что сталинский комитет хватает и представляет то, что у него под носом, остального не видит. И Сталин сам называл работы латышских, литовских и других писателей из союзных республик.

Тщательно готовился Сталин и к рассмотрению вопросов о премиях за произведения живописи и скульптуры. Сталин и другие члены Политбюро (кроме Жданова) не посещали Третьяковской галереи и художественных выставок, где можно было ознакомиться с работами, выдвинутыми на Сталинскую премию. Поэтому агитпроп иногда перед заседанием Политбюро устраивал в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца обозрение полотен и скульптур, выдвинутых на премию. Сталин и все члены Политбюро приходили посмотреть на них.

Очень придирчиво допрашивал Сталин хозяйственных министров об изобретениях и конструкторах. Обращаясь к министру авиапромышленности М. В. Хруничеву, Сталин спросил: «А этот тип истребителя оригинален у Лавочкина? Он не повторяет просто иностранного образца?» К министру вооружения Д. Ф. Устинову: «Очень способный конструктор вооружений Симонов (речь о главном конструкторе одного из заводов вооружений С. Г. Симонове). А почему мало фигурируют уральские артиллеристы? У нас отстает точная промышленность: измерительные приборы и пр. Надо это дело поощрять. Тут все еще монополисты швейцарцы. А как у нас с хлопкоуборочной машиной? Вот тут говорили об Америке: продолжает ли она держать курс на паровозы. И так говорят, что можно подумать, будто мы уже изучили Америку и хорошо ее знаем. Конечно, это не так…»

Как-то на одном из заседаний, когда текст какого-то представления на Сталинскую премию показался недостаточно обоснованным, Сталин обратился с вопросом, кажется, к министру Кафтанову: «Вы как считаете, какая премия выше: Нобелевская или Сталинская?» Кафтанов поспешил ответить, что, конечно, Сталинская. «Тогда, – сказал Сталин, – надо представлять на премию обоснованно. Мы ведь здесь не милостыню раздаем, мы оцениваем по заслугам». Но, в общем, он был щедр на премии. И когда при одном из рассмотрений вопроса о премиях Сталина спросили, как быть: народный артист А. Д. Дикий представлен сразу на две премии – за спектакль в Малом театре «Московский характер» и за кинокартину «Третий удар», Сталин ответил: «Ну, что же? Значит, заработал. Что заработал, то и нужно дать».