Введение выборного начала, при котором народные судьи (казии – у оседлых и бии – у кочевников), волостные управители и сельские (или аульные) старшины избираются самим населением и лишь утверждаются в должностях подлежащими чинами русской администрации, губернаторами и уездными начальниками, несомненно, не могло не привлечь к нам некоторой доли симпатий многочисленного сельского, земледельческого класса, ибо безличное, бесправное и всеми обиравшееся при ханском правительстве сельское население, получив такое крупное гражданское право, как право избирательное, гарантирующее ему возможность некоторого участия в делах управления, воспрянуло духом, почувствовав под собой некоторую почву, а внутри себя – некоторую долю нравственной, гражданской силы. Поэтому оно, невзирая на злобное шипенье нашей оппозиции, книжников, продолжавших упорно сторониться нас, и невзирая даже на продолжавшееся и продолжающееся обирание народа, не могло не смотреть относительно любовно на ту руку, которая дала ему это избирательное право.

Особенно же большое значение имело введение выборной системы для кочевого населения, где до того времени общественный быт держался на устоях родового начала, при котором наиболее родовитые и богатые люди держали в своих не всегда чистых руках и материальную, и юридическую жизнь народа.

Выборное начало нанесло решительный удар этому старому порядку вещей, ибо народ, имевший старые счеты с родовичами, изверившийся в их готовности служить интересам бедного люда и возлагавший надежды на свою собственную среду (что, конечно, далеко не всегда оправдывалось), в этой последней стал искать себе официальных представителей, весьма часто поступаясь при этом интересами и целостностью рода, которая при новых условиях утратила наибольшую часть своего прежнего практического значения.

Подобные этим результаты дало и введение податной реформы.

Несмотря на многие шероховатости частностей этого дела, вроде объедания и обирания землемерами сельских старшин и волостных управителей, которые восстановляли такие нарушения их личных бюджетов за счет народного кармана, народ все-таки видел в существе этой операции стремление русской власти упорядочить податное устройство, устранив из него все то, что, будучи нежелательным с точки зрения государственного фиска, во многих отношениях являлось вместе с тем стеснительным и для населения, что имело, например, место при хераджной системе, когда туземец не смел убрать с поля обмолоченный и провеянный уже хлеб, часто гноя его под дождем до тех пор, пока не явится сборщик податей, не обмерит хирман[547] и не определит той части зерна или ее стоимости, которая должна поступить в казну в качестве хераджной подати.