Собственноручный его ответ на другой же день был очень короток; он уведомлял меня, что ответ я найду в имеющей быть сделанной 16 ноября правительственной декларации Думе.

И этот «крутой» документ представляет собой, на мой взгляд, наилучшую характеристику и Столыпина, и результатов его премьерства, и всего прошлого пятилетия. До 16 ноября Столыпин ориентировался в положении, удостоверялся в пределах и возможностях своей силы, подготовлял почву. И в своих выступлениях в Первой думе, и в своей декларации перед Второй он еще далеко не был самим собой, в том смысле, что не приобрел еще своей позднейшей самоуверенности и находил необходимым более или менее считаться с обществом, со всем тем, что было левее того настроения, в котором он сам находился в данный момент. После 16 ноября он считался только с крайними правыми, по тем немногим вопросам, по которым с ними расходился.

Из переписки Л. Н. Толстого с П. А. Столыпиным

Из переписки Л. Н. Толстого с П. А. Столыпиным

Письмо Л. Н. Толстого П. А. Столыпину1

1907 г. Июля 26. Я<сная> П<оляна>

Петр Аркадьевич!

Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку, назначение которого, хочет он этого или не хочет, есть только одно: прожить свою жизнь согласно той воле, которая послала его в жизнь.

Дело, о котором я пишу Вам, вот в чем:

Причины тех революционных ужасов, которые происходят теперь в России, имеют очень глубокие основы, но одна, ближайшая из них, это недовольство народа неправильным распределением земли.

Если революционеры всех партий имеют успех, то только потому, что они опираются на это доходящее до озлобления недовольство народа.

Все, и революционеры и правительство, сознают это, но, к сожалению, до сих пор ничего, кроме величайших глупостей и несправедливостей, не придумывали и не предложили для разрешения этого вопроса. Все эти меры – от социалистического требования отдачи всей земли народу до продажи через банки и отдачи крестьянам государственных земель, так же как переселения, – всё это или неосуществимые фантазии, или паллиативы, имеющие тот недостаток, что только усиливают раздражение народа признанием существующей несправедливости и предложением мер, не устраняющих ее.

Нужно теперь для успокоения народа не такие меры, которые увеличили бы количество земли таких или других русских людей, называющихся крестьянами (как смотрят обыкновенно на это дело), а нужно уничтожить вековую, древнюю несправедливость.

Несправедливость эта – совершенно подобная на моей памяти уничтоженной несправедливости права владения человеком, крепостного права, и столь же противная основным законам добра, – несправедливость эта, так называемое право земельной собственности, чувствуется теперь всеми людьми христианского мира, но особенно живо русскими людьми. Если и не одно сознание этой несправедливости породило русскую революцию, то поддерживает и дает ей главную силу именно эта смутно сознаваемая и большей частью ложно понимаемая несправедливость.