В начале января 1905 года в Санкт-Петербурге началась всеобщая забастовка рабочих. Кропоткин пишет Марии Гольдсмит: «По-видимому, всерьез взялись этот раз против самодержавия»[1315]. И это было правдой…

* * *

23 января 1905 года все британские газеты на самом видном месте поместили сообщения о сенсационных событиях в России. Накануне, в воскресенье 9 января (по принятому в Российской империи юлианскому календарю), в Санкт-Петербурге войска расстреляли мирную демонстрацию рабочих, которая отправилась к царю с петицией. Документ содержал экономические и политические требования, выдвинутые после нескольких дней массовой забастовки на столичных предприятиях. Расправа с демонстрантами вызвала всеобщий взрыв возмущения. Петербург охватили новые стачки; вспыхнули баррикадные бои. Массовые протесты распространились по всей стране. Так началась Первая Российская революция.

«Революция? Уличные сражения в Санкт-Петербурге. Винтовка и сабля за работой. 2000 человек убиты; 5000 ранены. Сооружены баррикады. Войска размещены на улицах. Народ вооружается. Последняя попытка встретиться с царем», – под такими заголовками вышла популярная газета Manchester Guardian[1316]. А лондонская Daily News – наряду с The Times одно из изданий, где Кропоткин регулярно публиковал письма и статьи о правительственном терроре и репрессиях в России, – клеймила позором российское самодержавие: «Сотни подданных царя, беззащитных, безоружных, были застрелены царскими солдатами. Это преступление, которое вызовет ужас и гнев по всему цивилизованному миру. Это преступление, которое метит русского деспота как врага не только своих собственных подданных, но и всей человеческой расы»[1317].

Разумеется, британские газеты жаждали узнать, как оценивает происходящее на другом конце Европы самый знаменитый политический эмигрант из России. «Что скажет мистер Кропоткин?!»

Журналисты осаждали его дом в Бромли, добиваясь интервью с Петром Алексеевичем. Еще 23 декабря Кропоткин свалился с бронхиальной пневмонией. Врачи прописали ему постельный режим, продолжавшийся до 4 февраля[1318]. Даже статьи в газету «Хлеб и Воля» он пока не писал. Но и под одеялом, с градусником под мышкой, Петр Алексеевич следил за сообщениями в английской прессе. Его племянник, Николай Александрович Кропоткин, гостивший в Бромли, вспоминал, что дядя не мог подняться и выйти на пресс-конференцию, стихийно образовавшуюся на улице. И тогда он передал журналистам, осаждавшим дом, записку с текстом, очень кратко выражавшую его позицию: «Долой Романовых!»[1319] Позже, в апреле 1905 года, Кропоткин напишет: «Несомненно, что государственная власть не может дольше оставаться в руках царя и его полицейско-жандармских чиновников. Несомненно, что она скоро перейдет в руки Законодательного Собрания, – сколько бы Романовы ни проливали крови русского народа. Мало того, чем больше крови народной прольет Николай II, тем вернее подготовит он переход от империи к республике»[1320]. Старый революционер не ошибся: все это произойдет, правда, не в 1905-м, а двенадцать лет спустя…