Позднее, в 1919–1920 годах, Петров-Павлов организовал среди московских пекарей передачу части пайков (ржаная мука и соль) в помощь Кропоткину. Он лично отвез собранные продукты в Дмитров и передал Петру Алексеевичу. Они беседовали об истории анархистского Интернационала, о конгрессах в Вервье и Генте. Вспоминали Амурский край, в котором побывали оба. Кропоткин – как офицер и исследователь, а Петров-Павлов – как политкаторжанин, в 1909–1910 годах работавший на строительстве дороги и при помощи жены совершивший побег в Японию. Кропоткин рассказывал ему о своих исследованиях горных хребтов, общении с казаками и представителями сибирских народов. Оба до хрипоты спорили о Первой мировой войне, отстаивая столь разные позиции…[1770]

* * *

Каков запах социализма? Нет! Это совсем не одеколон «Аромат Ленина» из советского анекдота! И не туалетная вода «Че Гевара»… «Слышите, как пахнет бытом? Ничего, что быт бедненький, он подкормится. Радуйтесь, мосье Дэле, – здесь больше не ходят на голове. Ходят на обыкновенных, только сильно отощавших ногах»[1771], – устами героя своего романа сказал о Москве начала 1920-х годов писатель Илья Эренбург. Хулио Хуренито, тот самый герой романа. Авантюрист, бунтарь, провокатор, близкий по духу то ли анархистам, то ли ситуационистам, то ли сюрреалистам, так и погибнет… по бытовой причине. Кому-то понравятся его сапоги. А в годы, когда даже сломанная расческа была невосполнимой потерей, хорошие сапоги могли заинтересовать потенциального убийцу. Ну а летом 1918-го пахло едой… Страшно росли цены, и на носу было введение карточек на продукты питания. Это понимает и Кропоткин…

«В конце восемнадцатого века, когда социализм зарождался из продовольственных затруднений французской революции, в июне 1793 года, первым его лозунгом было "Первый год Равенства", причем Равенство понималось как обеспечение благосостояния для всех при помощи социализации потребления. Социализация производства естественно вытекала из социализации потребления. ‹…› Ланж и Фурье, оба пережившие те же ужасы голода, что теперь переживает Россия (тоже во время своей революции), они оба поняли, что прежде всего нужно организовать прокормление всех в союзе потребителей, и это естественно приведет к организации союзного производства»[1772], – напишет Кропоткин в открытом «Письме к сибирским кооператорам».

Он написал это 3 июля 1918 года. Через три дня в Москве начнется восстание левых эсеров. Начало ему положит убийство германского посла Вильгельма фон Мирбаха. Восставшие будут обстреливать Кремль из пушек, арестуют председателя ВЧК Феликса Дзержинского. Думается, нет второго ответа на вопрос: на чьей же стороне в те дни был антигермански настроенный Кропоткин?