Да и взгляд Кропоткина на роль федерации сильно отличался от представлений народных социалистов. Об этом он открыто писал актеру Александру Ивановичу Сумбатову-Южину: «В распадении всех больших государств на федерации по всей Европе я вижу единственный исход из грозно нарастающих осложнений. Не только для различных частей Российской империи… но тем более для германских и юго-славянских народов, для Испании, Италии, Франции и Англии я считаю это необходимым, ближайшим шагом развития. Он поведет также к дальнейшему распадению государственного централизма и подготовит анархию»[1742]. Суть рассуждений Кропоткина, таким образом, становится понятна: условия для безгосударственного коммунистического общества в России еще не сложились… Но что делать? Создавать эти условия, пропагандируя и поддерживая прогрессивные политические и экономические преобразования, в какой-то мере приближающие Анархию в будущем.

Обсуждение федералистских проектов вызвало оживленные собрания по вечерам на квартире Кропоткина. Мельгунов отмечает, что здесь «собирались люди в сущности очень разных политических взглядов»[1743]. Выступая на мероприятиях, которые устраивались Лигой, Петр Алексеевич обосновывал необходимость превращения бывшей Российской империи в федерацию самоуправляющихся территорий, поскольку «только путем федеративного договора и союза может установиться единение»[1744] и только тогда люди «почувствуют полную свободу вырабатывать свои бытовые особенности и строить свою жизнь сообразно со своими стремлениями, физическими особенностями своей территории и со своим историческим прошлым»[1745]. Призывая к перестройке страны на этих основаниях, он ссылался на мировой опыт федерализма, исторические традиции со времен Средневековья, огромные размеры территории России, разнообразие входящих в нее регионов и населяющих их народов, а также на федералистские идеи анархизма. Экономической основой такого общественного устройства он считал развитие хозяйственных связей «снизу», прежде всего через организации развившегося в России мощного кооперативного движения.

Оптимизм не покидал его, несмотря на всю тяжесть ситуации. «Что Россия справится с разрухой, в этом я ни секунды не сомневаюсь, – писал Кропоткин Тюрину 3 января 1918 года. – Но года два-три очень тяжелых придется прожить. А затем я вижу впереди годы сильного, здорового, умного развития. Элементы для этого – богатейшие. Нужно пожить в Москве, чтобы это почувствовать. Во всех классах. Лишь бы избавиться от надвигающейся Реставрации и не дать немцам идти дальше на Петроград, Мурманск, Архангельск, на Бессарабию и Одессу и, кто знает, может быть, к туркам на Кавказ»[1746].