Чем объяснить несомненный факт, что С. Ю., при его уме, и уме государственном, был «политически противоречив», хотя, как мы видели, сам считал за большое достоинство Сипягина цельность натуры, убежденность и отсутствие в нем свойства быть философом, и сам частенько менял свои взгляды. Причины для этого были, по-моему, довольно сложны.

Во-первых, если у С. Ю. и была общая программа финансово-экономической политики, то ее, бесспорно, не было в его политике общегосударственной. В последней он, мне думается, действовал не по одному обдуманному и выработанному плану, а применялся и приспосабливался к моменту. В общегосударственной политике он спасал положение, но не строил.

Один очень умный и житейски практичный русский коммерческий деятель говорил про Витте, что у него выдающиеся способности старшего приказчика, но не хозяина. И это определение характера ума и способностей Витте, я думаю, справедливо. Поэтому когда ему обстоятельства ставили для исполнения отдельные определенные задачи, он был неоценим при их решении, но когда приходилось создать целый общий план действий, выработать определенное общее направление политики и твердо держаться этого направления, он оказывался недостаточно для этого подготовленным, <не>достаточно убежденным и [нрзб.] – это было слабым местом в его способностях. И он начинал метаться из стороны в сторону, прежде всего желая приспособиться к моменту. Иногда у него удавалось, иногда не удавалось, и тогда он искал других, новых путей. Так, напр<имер>, после японской войны он говорил, что для спасения России от революции нужно решить две основных задачи: умело провести демобилизацию армии, чтобы не наводнить Россию развращенными, потерявшими понятие о воинской дисциплине войсками, и добыть деньги. И то и другое он исполнил, но создать общий план дальнейшей политической жизни страны он, видимо, не сумел, и, закончив переговоры с французскими банкирами о займе, он уже в апреле 1906 г., когда Россия вступала на новый путь политической жизни, ушел с поста председателя Совета министров. О его неустойчивости и неопределенности нового modus vivendi[257] можно судить, напр<имер>, по протоколам совещания в Царском Селе, напечатанным в журнале «Былое». В результате получилось странное противоречие: тогда как реакционная партия считала С. Ю. опасным «либералом», прогрессивные газеты подозревали С. Ю. в том, что он склонен передаться в лагерь консерваторов, и он потерял свой большой престиж как в правительственных кругах, так и среди широкой публики.