Черчилль возвратился в адмиралтейство, где в его комнате находился голландский посол, только что прилетевший из Амстердама. Судьба страны была решена в течение нескольких часов. Такие меры, как открытие шлюзов не могли помочь, немцы уже пересекли внешнее ограждение и находились в центре страны. Но мысли Черчилля были далеко – Чемберлен находился у короля и Черчилль ждал вестей оттуда. Наконец поступило приглашение прибыть в королевский дворец в шесть часов вечера. Лишь две минуты понадобилось ему, чтобы проехать к Букингемскому дворцу. Вокруг не было народа. Черчилль прошел к королю, тот попросил его сесть. «Я предполагаю, что вы знаете для чего я вас позвал?» Черчилль ответил: «Я просто не могу представить себе – зачем?» Король засмеялся и сказал: «Я хочу попросить вас сформировать правительство». Черчилль без малейшей паузы сказал, что немедленно пошлет за лидерами лейбористской и либеральной партий. Помимо общего кабинета министров, он предложил сформировать узкий состав военного кабинета в количестве шести или пяти министров.

Когда Черчилль получил от короля полномочия, стало уже темно. Он возвращался в адмиралтейство вместе с телохранителем, инспектором Томсоном. По воспоминаниям инспектора, они возвращались «в полной тишине», но когда Черчилль выходил из машины, он спросил: «Знаете ли вы, зачем я ездил в Букингемский дворец, Томсон?». Инспектор ответил, что знает и приносит свои поздравления. «Мне только хотелось бы, чтобы вы заняли этот пост в ваши лучшие времена, ведь это огромное бремя». Глаза Черчилля наполнились слезами: «Один бог знает, как тяжела эта ноша. Я надеюсь, что для меня еще не слишком поздно. Я боюсь этого. Но мы приложим все силы». Черчиллю было шестьдесят пять лет, он пять месяцев назад уже мог претендовать на пенсию по старости. Он был значительно старше всех основных участников драмы – Рузвельта, Сталина, Муссолини, Гитлера.

Когда Черчилль в своем новом качестве сел в палате общин между Чемберленом и Эттли, единственный, кто приветствовал нового премьера, был Ллойд Джордж, упомянувший о «блистательном интеллектуальном даре, бездонном мужестве, глубоком знании войны, опыте в управлении». В ответ Черчилль выступил с тем, что Никольсон в дневнике назвал «очень коротким заявлением». Как пишет У.Манчестер, «слова этой речи ныне известны миллионам тех, кто еще не был рожден в то время, кто никогда не видел Англии и кто даже не говорит по-английски». Черчилль говорил так, как еще не говорили под сводами Вестминстера: «Я хотел бы сказать палате, как я уже сказал тем, кто вошел в правительство: «Мне нечего предложить вам кроме крови, труда, слез и пота… Вы спросите, в чем наша политика? Я отвечу: вести войну на море, земле и в воздухе со всей силой, данной нам Богом… Такова наша политика. Вы спросите, в чем наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь террор, победа, какой бы трудной и долгой ни была дорога; ибо без победы для нас нет выживания». Как пишет Черчилль в мемуарах, это была самая короткая и самая популярная программа в долгой истории британского парламента.