8 мая 1940 года Гитлер окончательно установил дату наступления на Западе – через два дня. Именно 8 мая лейбористы начали атаку на правительство, обвиняя его в некомпетентности. Возмущенный Чемберлен заявил, что не боится критики и что у него «есть друзья в палате общин». Это было, по меньшей мере, неудачное выражение. Обращение к партийной политике в час национальной опасности сделало премьер-министра уязвимым. Удар нанес бывший премьер Ллойд Джордж (эту речь Черчилль назвал «последним сокрушительным вторжением мистера Ллойд Джорджа в дела палаты общин»). Ветерану британской политики было около восьмидесяти лет, но он мобилизовал свои силы. Старинный друг Черчилля – Виолетта Бонэм Картер (дочь Асквита) назвала эту речь «самой сильной из его речей – голос, жесты, все было использовано, чтобы нанести подлинный удар». Ллойд Джордж использовал слова Чемберлена о «друзьях»: «Вопрос не стоит о том, кто является другом премьер-министра. Поставлен гораздо более важный вопрос. Премьер просит о жертве. Нация готова на любые жертвы до тех пор, пока правительство ясно показывает к чему оно стремится и до тех пор, пока нация уверена, что ее лидеры делают все от них зависящее. Я должен торжественно заявить, что сам премьер-министр должен дать образец жертвенности, потому что ничто не может содействовать победе в этой войне больше, чем сдача им своих полномочий». В долгой парламентской истории Англии вряд ли звучали более убийственные слова.

* * *

В начале мая 1940 года Англия жила своей традиционной неспешной и размеренной жизнью. Поезда ходили по расписанию, рестораны радовали набором вин, британское общество свято соблюдало традиции. Уик-энды были особенно приятны – над островом стояли могучие антициклоны и потрясающей красоты погода дарила дни, один лучше другого. Правда, экономика еще несла следы болезни 30-х годов и в стране насчитывалось более миллиона безработных. Но на заправочных станциях продавали бензин и корабли со всего света пришвартовывались к пирсам могучих британских портов.

Утром 10 мая страшная новость обрушилась на Лондон. Немцы нанесли свой давно ожидаемый удар, они вступили в Голландию и в Бельгию, поворачивая в направлении французской границы. В 11 часов утра Черчилль был призван на Даунинг-стрит 10 к премьер-министру. Здесь уже находился лорд Галифакс. Он и Черчилль сели за стол напротив Чемберлена. Тот спросил, о ком он должен просить короля, предлагая кандидатуру премьер-министра, и посмотрел прямо в лицо обоим министрам. Черчилль пишет в мемуарах, что «у него было много важных событий в общественной жизни, но это, безусловно, было самым важным. Обычно я много говорил, но на этот раз я молчал. Биографы Чемберлена утверждают, что тот предпочел бы Галифакса. Но я продолжал молчать, и последовала долгая-долгая пауза. Она безусловно длилась дольше, чем 2 минуты. Наконец заговорил Галифакс. Он сказал, что, поскольку он не является членом палаты общин, для него будет трудным осуществление функций премьер-министра в подобной войне… Затем впервые заговорил я. Я сказал, что не пойду на контакты ни с кем из оппозиционных партий до тех пор пока король не поручит мне образовать правительство».