Вышли, как на гулянье

Четвертого декабря, в девять часов утра, помолясь, вышли в путь. 27 собак везли пять нарт с грузом в 40 пудов: здесь были и провизия для команды, и припасы для поселения Нулато, и юкола для собак. Вот как Загоскин описал начало похода: «Выход наш был как бы на гулянье: погода приятная, самая ходовая, — 18 по Реомюру (минус 22,5 градуса по Цельсию. — Н. П.). Солнце в полдень с небольшим 3 над горизонтом, конечно, не грело, но радовало своим светом; два побочных отражения, величаемые на святой Руси „ушами“, обещали постоянство морозов».

С середины бухты собаки стали проявлять беспокойство, завыли от нетерпения. Люди остановились, чтобы осмотреться, и не зря — на склонах прибрежных холмов опытные глаза спутников Загоскина заметили табун оленей. Услышав собачий вой, олени всполошились, пошли в гору, поднимая снежную пыль, и четверть часа все смотрели на удаляющийся табун — так он оказался велик.

Зимой световой день в тех широтах короткий, потому в начале четвертого встали на ночлег на Паленом мысу. Развели огонь, вскипятили воду, приготовили чай и сварили кашу. Команда наверстывала обед, а лейтенант был так взволнован переживаниями первого дня, что почти не притронулся к еде — «ничего не шло в душу». Спать расположились в полуразрушенной туземной кладовой — бараборе, забитой снегом, собаки улеглись между людьми, согревая их своими теплыми боками, и «ночь прошла в их драке за тепленькие места и в поворотах каждого из нас с боку на бок».

Утро следующего дня было ясное и морозное. Встали со светом, и пока готовили чай, Загоскин мерил температуру воздуха. Происходило это обычно так: в восемь утра и в восемь вечера он прикреплял термометр к дереву, всегда с северной стороны; если останавливались на ночлег, то оставлял его на ночь. Когда выходили до света, то около восьми часов утра делали остановку, люди и собаки отдыхали, а Загоскин измерял температуру.

Через неделю, когда команда увеличилась, в походе установился определенный распорядок дня и каждый выполнял свою обязанность. На привалах возчики выпрягали собак из нарт, тех, что грызли упряжь, привязывали к палкам. Староста разводил огонь, двое русских с туземцами-проводниками разгребали и утаптывали снег для костра и ночлега, шестеро рубили и носили дрова и лапник для подстилок, двое отправлялись отыскивать воду или растапливали снег. Напившись чаю и отдохнув, все шли за дровами на ночь. В пять часов ставили часовых — по два человека на три часа, один полтора часа караулил у нарт, другой в это время грелся у огня — потом они менялись местами. Не ходили в караул только двое — сам Загоскин — потому что он и так раза два-три за ночь проверял караулы, и староста — на нем лежала обязанность досматривать за всем. В семь — половине восьмого кормили собак и отпускали их, ели подоспевшую к тому времени кашу и второй раз пили чай. Потом каждый ладил себе место для сна.