В таком же духе и с таким же представлением о балансе плюсов и минусов создавалось первое послевоенное Собрание сочинений Ф.М. Достоевского в десяти томах, включившее, наконец, «архискверный» роман «Бесы». Из шести членов редколлегии, среди которых было четверо истинных ученых, преданных своему делу и много сделавших для науки о Достоевском (Л.П. Гроссман, А.С. Долинин, В.Я Кирпотин, В.С. Нечаева), было двое литературоведов-функционеров: уже упоминавшийся Б.С. Рюриков и «тот самый» В.В. Ермилов. Знаменитый в свое время могучий партийный критик, с которым «недоспорил» Маяковский, пожалевший об этом в своей предсмертной записке, Ермилов слыл личностью одиозной и неистовой: проводил «линию партии» в литературе, какой бы эта линия ни была, с энтузиазмом участвовал во всех «проработочных кампаниях» (1920–1950), в конце 1920-х годов травил не только Маяковского, но и А. Платонова, и И. Эренбурга; публиковал погромные статьи против тех писателей, на кого ему указывала партия. «Никто из славной когорты наших литературных бойцов не колебался вместе с линией партии так ретиво, так упоенно, так суетливо, забегая далеко вперед и постоянно выставляя себя более роялистом, чем сам король, как делал это он – Владимир Владимирович Ермилов»⁷.

Ему и поручено было писать предисловие к Собранию сочинений Достоевского в 10 томах. Это было даже не предисловие – перед первым томом автор поместил целую брошюру в пять авторских листов. В концепции «очерка творчества» (так назывался предисловный трактат) подчеркивалась и декларировалась раздвоенность Достоевского и его героев: с одной стороны, сознание безмерных страданий униженного и оскорбленного человечества, которое было для них «источником мучительного и мстительного наслаждения»⁸, с другой стороны – яростный протест против «каких бы то ни было поисков реальных путей борьбы за освобождение человечества от унижения и оскорбления»⁹.

Основной вывод предисловия – «могучая художественная сила Достоевского ослаблялась его субъективизмом»¹⁰. Слабостью писателя объявлялось все субъективное, поэтому роман «Идиот», по мнению Ермилова, «измельчал», ибо «полемика против революционного лагеря не принесла писателю ничего, кроме глубочайшего вреда»¹¹; роман «Бесы» характеризовался как «клеветнический пасквиль, дышащий мрачной злобой»¹², в романе «Братья Карамазовы», при всем могуществе дарования писателя, следует видеть «коренную фальшь основной идеи», «страшное усиление реакционного субъективизма»¹³. Спасла, по Ермилову, последний роман только глава «Бунт» – «навсегда останется в памяти человечества бунт Достоевского!»¹⁴.