Однако это очень быстро переросло в драку, и амбалы решили, что Рэмбо не должен находиться на сцене – очень плохой ход с их стороны. Я оглянулся в середине песни, а там эти огромные, высоченные, мускулистые парни готовились напасть на Рэмбо, а потом его атаковала целая шобла, так что я нырнул в драку прямо с микрофоном и сделал все, что мог, чтобы убрать их к чертовой матери с нашей территории. К тому времени один из качков уже отрубился. Это было настоящее вторжение. И мы победили. Мы их убрали, группа продолжала играть, и я сказал зрителям: «Вот что бывает, когда охрана относится к своей работе слишком серьезно!»

Наше выступление продолжалось, но я видел, что другие вышибалы все еще пытаются попасть на сцену, и в тот момент, по-видимому, группа перестала играть. Концерт закончился, превратившись в полный хаос, и они ушли, но я был абсолютно не в курсе и продолжал петь… По крайней мере, я думал, что пел, но, честно говоря, я каркал. В конце концов, ко мне подошел Рэмбо, похлопал меня по плечу и сказал: «Э-э, Джон, группа ушла со сцены, они все разошлись по домам». Ох! Концерт был окончен. Группа же между тем вернулась в отель на гастрольном автобусе и кинула нас без транспорта. Так что мы с Рэмбо остались послушать Leftfield и отлично поболтали с Нене Черри и еще парочкой чуваков за кулисами. Когда мы наконец около 5 часов утра вернулись в отель, полиция уже была там и желала допросить меня по поводу случившегося инцидента. Мы проинформировали их о том, что именно входило в наш контракт, и на этом все закончилось.

Некоторые концерты были впечатляющими. Другие – смешными и странными, с холодным безразличием со стороны зрителей. Каждый раз, когда мы играли в странах за бывшим железным занавесом, выступление становилось настоящей сенсацией, чего не скажешь о концерте, например, в Швейцарии – ничего похожего на радость и праздничную атмосферу. Старая песня: «Что, по-твоему, ты делаешь? – Ну давай, рискни, продолжай, развлеки нас».

В Японии я вышел на сцену в роли Пиноккио. Я появился в ярком желто-зеленом облегающем прозрачном топе, с обнаженными сосками и красными подтяжками, в чрезвычайно коротких шортах, больших туфлях с загнутыми носками, как у Аладдина, и маленькой красной фетровой шляпке, выглядевшей абсолютно безумно. Группа воскликнула: «О боже, это не панк!» – «Да, если я так говорю!» И снова зрители обалдели: «О боже». Японцы все косили под «панков», одевшись в то, что, по их мнению, мы должны были бы носить. Но с одеждой надо веселиться. Не судите обо мне по моим шмоткам, судите по той одежде, которую я выбираю и, главное, почему я ее выбираю, и знайте, что это что-то, да значит. Это дерзость. Одежда в конечном счете не должна иметь никакого значения, но выбирать соответствующий прикид – очень весело. Для меня в высшей степени забавно, как шмотки могут отвлекать людей от того, что происходит на самом деле. Именно так ты отделяешь зерна от плевел.