Летом у нас начались концерты повсюду – в Вегасе, по всей Европе, в Японии и снова в Европе. Мы назвали это туром комбайнеров. На обложке сингла «Pretty Vacant» было изображено два автобуса с надписями «Никуда» и «Скука». Так почему бы не считать их двумя комбайнами, которые перемалывают пшеницу, отделяя зерна от плевел?
В самом начале мы стали хедлайнерами Фестиваля на острове Уайт[416], что было настоящим вызовом. Промоутер Джон Гиддингс так нам и пообещал: «Все будет как надо – вы наконец-то добрались до большого успеха». На репетициях за неделю до этого мы возились с идеей начать сет с кантри-версии «Pretty Vacant», которая, на мой взгляд, должна была стать восхитительной затравкой для зрителей – и в конечном счете их ублажить. Но в тот вечер на сцене Стив Джонс и группа не справились с песней должным образом и в конце концов оставили меня на мели, как клоуна на родео.
Это был очень хороший концерт, но очень странная публика. Мне казалось, что мы играем для стариков на Брайтонском причале, потому что все сидели в шезлонгах и шляпах с широкими полями. С тех пор меня убеждали, будто людям понравилось, но они не кричали и не улюлюкали потому, что были слишком ошеломлены нами!
Другие концерты проходили более шумно. В Греции у нас выступали на разогреве New York Dolls, и во время концерта группа так называемых анархистов – а лучше назвать их «полными мудаками» – пробежала сквозь собравшуюся толпу, все в мотоциклетных шлемах, распыляя слезоточивый газ, размахивали бейсбольными битами и выбивали дерьмо из всех, кто был у них на пути. «Вот что для вас анархия, да?» Так что скажу прямо сейчас, я не анархист, потому что видел слишком много подобного рода неправильных акций. Обычно это просто избалованные детки из среднего класса с лозунгами типа «Мясо – это убийство»[417]. Они наносят вред совсем не тем людям. Издевательства и жестокость – этого я не могу допустить.
Как бы то ни было, позже мне в голову попала запущенная кем-то ракета, и я заполучил большой порез на лбу. Рэмбо понравилось – он сказал, что выглядело очень красочно. Наши правила таковы: на сцене нет никого, кроме группы или нашей технической команды, и тут внезапно в поле моего зрения появляется семиметровый шест с мокрой губкой на конце. Я не знаю, чем пропитана была эта губка, похоже на жир. Кто-то крикнул: «Нет, это Dettol!» Поэтому я раскинул руки в стороны, будто меня распинали, и позволил себя обтереть, как Христа. Это было издевательством над всем происходящим, при самом активном участии зрителей. Толпа это поняла, но группа, к сожалению, нет. Некоторые из них принялись бормотать: «Надо съебывать, сейчас начнется порево…» Я типа такой: «Да