Итак, я участвую в мюзикле, и что может быть лучше, чем «Иисус Христос – суперзвезда»? Ах, письма ненависти. Скептики все равно уже приняли решение. Как сказал Форрест Гамп, «жизнь похожа на коробку шоколадных конфет», и все они – с восхитительной нежной начинкой. Это награда за поношения невежд. Понимаете, все в порядке, в рок-н-ролльных мюзиклах нет ничего плохого. Мне очень понравилась «Квадрофения» – ну, может быть, в первый час.

На самом деле возможный шоковый эффект не имел для меня никакого значения. Речь шла о том, что я получу от этого как человек. Мое путешествие по жизни в поисках познания. Мне просто нравятся обязательства, вызов и нервное возбуждение от всего этого.

Я прежде не был лично знаком ни с кем из актеров мюзикла, но это вовсе не значит, что я их недооценивал. Компания очень разных людей. Брэндон Бойд из Incubus[435] собирался стать Иудой. Мишель Уильямс, девчонка из Destiny’s Child, должна была играть Марию Магдалину, Джей Си Чейз из *NSYNC – Понтия Пилата, а Бен Форстер уже играл Иисуса в британской постановке. Ну а Джон Роттен Лайдон станет царем Иродом. Я здесь, чтобы петь с царем Иудейским, – кто пожелает большего?

В апреле 2014 г. в Нью-Йорке состоялась пресс-конференция. Накануне у меня была примерка костюмов, а затем всех нас пригласили на ужин, включая меня, Рэмбо, Бена, Джей Си, Брэндона и промоутера Майкла Коула. Я впервые встретился с Тимом Райсом и Эндрю Ллойдом Уэббером за кулисами прямо перед пресс-конференцией.

На самом мероприятии царила очень своеобразная атмосфера. Когда ты встречаешься с людьми в первый раз и никто друг о друге ничего не знает, определенные типы личностей могут обидеться на то, что вовсе не имело никакого обидного подтекста. В общем, все одного поля ягоды.

Этакие полные энтузиазма экзальтированные деятели искусства, и все это выглядело очень театрально со всей свитой Тима Райса и Эндрю Ллойда Уэббера. Весь актерский состав нервничал. Они укрепили меня в идее, которую я всегда подозревал: мы погрязли в страхе, мы никак не можем от него избавиться. На самом деле мы даже ищем его, а потом с большим трудом с ним справляемся, и это все так напряженно. Мы пристрастились к самоистязаниям!

Это напоминало атмосферу тура. Все были очень взволнованы. Предстояло от шести до восьми концертов в неделю – настоящая тяжелая работа. Я должен был появляться на сцене только для того, чтобы спеть свою единственную песню, но это ощущалось почти как дополнительное давление – лучше бы мне исполнить ее правильно.

И прямо с этого вечера я присоединился к проекту. Репетиции начались в июне в Новом Орлеане на замечательной переоборудованной бывшей пожарной станции. После всей суеты и шума Нью-Йорка это ощущалось как идеальное место. Я оставил свое эго у двери. Занялся вокальным жанром, к которому у меня не было ничего, кроме негативных эмоций, и вдруг обнаружил, что это очень щедрый и полезный мир, в котором люди великодушно делятся друг с другом.